!Моя пылкая речь лишь еще больше развеселила обоих, и я не снесла обиды. Бросив исполненный презрения взгляд на ухмылявшуюся физиономию Кэлторпа, я размахнулась и от души ударила его кулаком в нос. То была не пощечина и даже не оплеуха, а короткий и точно рассчитанный боксерский джеб от плеча, которому научил меня в свое время братец Нед. Случись он сейчас рядом, наверняка похвалил бы меня за хорошо усвоенный урок. Носовая перегородка Кэлторпа от удара хрустнула, и из ноздрей брызнула кровь прямо на светло-серый атлас его щегольского камзола. Кэлторп с криком отшатнулся и схватился обеими руками за разбитый нос, чуть не свалившись с лестницы. Брютон вовремя успел схватить его за руку. Джеймс, тщетно пытаясь остановить кровь, шмыгал носом и одновременно изрыгал заплетавшимся языком чудовищные ругательства. Я не стала дожидаться, чем все закончится, и спокойно удалилась.Приближалась буря. К вечеру ветер усилился, а после полуночи стихия разыгралась уже не на шутку. Шквал за шквалом прокатывались по узким городским улочкам, зловеще завывая между домами и дробно стучась в окна тугими дождевыми струями. Миссис Уилкс приходилось повышать голос, чтобы быть услышанной слугами, но никаких признаков тревоги она не выказывала. Если мачеха чего и опасалась, то только того, что ветром может снести часть черепицы с крыши и сорвать колпачки дымовых труб. Другое дело, Сьюзен. Как многие из тех, кто родился и вырос на берегу моря, она отличалась обостренной чувствительностью к капризам погоды.— Не нравится мне этот шторм, — заявила она, помогая мне раздеться перед сном. — Уж если здесь такое творится, могу себе представить, что сейчас происходит в Бристоле, не говоря уже о Канале! Каналом англичане называют пролив Ла-Манш.

Стекла жалобно звенели от непрерывного натиска бури, угрожая выскочить из оконных рам и разлететься вдребезги. Сьюзен с опаской выглянула на улицу, но там была сплошная темень.— Многие пойдут ко дну сегодня ночью, — вздохнула она, зябко ежась и потирая покрывшиеся гусиной кожей руки. — Помяните мое слово.Мы обе, не сговариваясь, опустились на колени и долго молились во спасение и избавление всех, кто сейчас в море и рискует утонуть или разбиться о прибрежные скалы. Уильяма я помянула в своей молитве отдельно, благодаря Господа за то, что он сейчас на берегу, и прося защитить и сохранить моего возлюбленного от всех невзгод и опасностей.Против ожиданий, шторм к утру не только не утих, но и заметно усилился. Позже я узнала, что даже старожилы не могли припомнить столь жестокого и яростного разгула стихии. Буря продолжалась еще двое суток и достигла такой свирепости и мощи, что даже в Кинг-Роуде, считавшемся абсолютно безопасной стоянкой, корабли срывало с якорей и выбрасывало на берег. К концу третьего дня ветер начал стихать, но нанесенный ураганом ущерб оказался слишком велик. В Бристоле подсчитывали убытки. Погибли сотни судов и тысячи людей.Сведения о подлинных масштабах бедствия дошли до Бата с большим опозданием. Дороги перегородило поваленными деревьями, реки вышли из берегов, и только два дня спустя мы получили весточку из дому. Послание от отца привез Роберт, преодолевший верхом около тридцати миль по грязи и бездорожью. Поспешно вскрыв и прочитав письмо, миссис Уилкс страшно побледнела, но не сочла нужным поделиться ни со мной, ни с кем-то еще.— Что там случилось? — первым делом спросила Сьюзен, уведя Роберта на кухню, чтобы покормить с дороги.Никогда прежде я не видела его таким серьезным и озабоченным. В ответ он лишь устало покачал головой:— Хозяин приказал всем срочно возвращаться домой. 7 Отец сидел в своем кабинете мрачный, как туча, в мятой одежде, словно спал в ней, не снимая, парик набекрень. Он выглядел исхудавшим, а щеки и скулы потемнели от трехдневной щетины, глаза покраснели от бессонницы. С тех пор как я видела его в последний раз, он казался постаревшим лет на двадцать. Он ожидал караван судов с Ямайки, но в порт прибыло всего одно.— И нечего тут причитать понапрасну! — прикрикнул он на миссис Уилкс, отмахиваясь от нее обеими руками, как от назойливой мухи. — Мне и так тошно!— Отец… — начал было Джозеф.— А ты бы вообще помолчал! — Отец наполовину привстал в своем кресле. — Это ты по большей части виноват в том, что нашу семью постигло разорение! Твое деяние граничит с преступлением. Куда ты подевал те деньги, что я передал тебе для страховки судов и грузов?!Брату нечего было возразить. Он даже не покраснел, только понурил голову и весь сжался, как десятилетний мальчишка, пойманный за руку на воровстве сладостей приказчиком кондитерской лавки.— Ты присвоил страховку в надежде на прибыль, а теперь все погибло. Все на дне морском! — Отец поднялся, тяжело опершись на крышку письменного стола, чтобы посмотреть в лицо сыну. — Как я теперь расплачусь с кредиторами? Как покрою убытки плантаторов, доверивших нам свой товар? Что отдам торговцам, уже купившим его под мое честное слово? Без моих судов и денег мне нечем с ними рассчитаться. Может быть, ты мне ответишь? Я обвиняю тебя в мошенничестве, Джозеф Кингтон, и ты сам это знаешь! Я мог бы отдать тебя правосудию — и это как раз то, чего ты заслуживаешь! — однако я воздержусь… на этот раз. Но предупреждаю: тебе придется вести себя предельно внимательно… — Джозеф открыл рот, собираясь что-то сказать, но отец резко оборвал его: — Поговорим позже. А теперь — прочь с моих глаз!Решив, что ко мне это тоже относится, я направилась к выходу вслед за мачехой и братом, но отец окликнул меня:— Останься, дочка. Мне нужно поговорить с тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123