Так или иначе, он должен говорить с ней сейчас.
Спок подходит к ней и останавливается рядом. И, пока его мозг напряженно работает, пытаясь найти путь решения проблемы, Спок пытается выиграть время, притворяясь, что заинтересован шахматной партией.
– Интересная ситуация, – замечает он.
– Вы так полагаете? – первый офицер указывает на стул рядом с ним.
– Хотите сыграть?
Он кивает.
– Благодарю. – И садится. – Какой-либо перевес?
Номер Один качает головой.
– Нет.
– Тогда я буду играть черными, – решает он, – и это значит, что сейчас мой ход.
– Верно. Значит, вы наблюдали за игрой.
– Извините меня. Это только оттого, что игра мне знакома – мы играем в нее на Вулкане. А здесь немногое мне знакомо.
– Вам не нужно извиняться, – говорит она ему.
Он смотрит на нее и спрашивает себя, нельзя ли просто заговорить и
рассказать о своей дилемме. Но, как и прежде, он опасается, что заденет ее чувства. Он в тупике, и обращает внимание на игру.
И немедленно видит, что его положение угрожающе. Через миг, он переводит черную пешку уровнем выше, чтобы она оказалась на пути белого слона. Это попытка усыпить ее внимание и завлечь ее фигуру в ловушку, и таким образом уравнять силы.
Похоже, что Номер Один не замечает его замысла. Она берет черную пешку.
Спок в ответ переводит ферзя выше уровнем. Ловушка готова.
Теперь она не сможет ее избежать. Неважно, куда она двинет своего слона, вулканец возьмет его той или иной фигурой.
Первый офицер хмурится. Смирившись с судьбой слона, она пытается установить за него цену. Фигура, которая возьмет слона, сама попадает под удар, – хотя в данном случае все, чем вулканец должен пожертвовать – это пешкой.
Но он колеблется. Ему вдруг приходит в голову, что эта ситуация предоставляет ему возможность, которую он искал.
Проходит порядочно времени, и Номер Один не выдерживает.
– Делайте ваш ход, мистер Спок. Это всего только пятилетняя миссия.
Он поднимает на нее взгляд.
– Мои извинения. Я только пытался оценить вашу потерю. Ее
масштаб.
Она возвращает взгляд – и, думает он, – понимает. Между ее бровями
появляется морщинка.
– Это была… – Она замолкает, потом начинает снова. – Это будет
значительная потеря. Но игра продолжается.
Он кивает.
– Тем не менее, это печально.
– Да, – соглашается первый офицер, – это печально.
Спок замечает, что в уголке ее глаза появилась слеза. Она ее не
вытирает, и слеза медленно катится вниз вдоль ее прямого носа.
– Все еще ваш ход, – напоминает она ему.
Признательный судьбе за подаренную ему возможность, Спок берет ее
слона. Но с этого момента игра Номер Один значительно улучшается.
Образ: Эбделнэби, с потеками эля на губах, его большие глаза увлажнились от прилива откровенности. Он наклоняется над столом, сжимая кружку с тем, что он ранее описал как «динаршанская отрава».
– Вы хороший человек, лейтенант, – вокруг стоит страшный шум, и но
Эбделнэби умудряется его перекричать. – Я имею в виду, чер-ртовски хороший человек. Я имею в виду… то есть… черт, вы ведь знаете, что я имею в виду, верно?
Споку хочется думать, что да.
– Спасибо, – отвечает он.
Шеф транспортационного отсека выпячивает подбородок и кивает на
кружку Спока, которая по-прежнему полна, если не считать маленького глотка, который он отпил полчаса назад – и нашел это довольно неприятным.
– И вы молодец, что воздерживаетесь. Эта штука ка-ак прыгнет… прямо как рогатая змея с Альдебарана… Опомниться не успеешь.
Не в первый раз за вечер, Спок находит, что ему нужен перевод.
Похоже, что ему всякий раз нужно разъяснение. И ему хочется теперь, чтобы его мать чаще использовала английские идиомы, когда он был подростком.
– Прыгнет? – спрашивает он. – но каким образом?
Эбделнэби поворачивается к Питкэрну, тому, кто скоро заменит его на
посту шефа транспортационной. Он качает головой.
– Каким образом, он спрашивает!
Питкэрн хмыкает, его грубоватые черты излучают благодушие. Он
склоняется к Споку с решительно заговорщическим видом.
– Нэби имеет в виду, лейтенант, что эта штука тебя зашпаклюет, ты и глазом не успеешь моргнуть.
Он вздыхает.
– Зашпаклюет?
Эбделнэби склоняется еще ниже над столом.
– Опьянит, мистер Спок. Сделает пьяным.
Наконец-то ясно.
– Понимаю, – говорит лейтенант. – Он смотрит на шефа
транспортационной. – Тогда зачем, разрешите спросить, вы это употребляете?
Эбделнэби, уставясь на него, молчит секунду или две. Затем выпрямляется.
– Это х-хороший вопрос. Оч-чень хороший вопрос. – Он
поворачивается к другому землянину. – Мистер Питкэрн, зачем это мы это употребляем?
Питкэрн думает и пожимает плечами.
– Потому что мы… м-м… – Он снова пожимает плечами. – теперь, когда вы это спросили, я не совсем уверен…
Подходит официантка.
– Повторить, джентльмены? – спрашивает она.
Эбделнэби и Питкэрн переглядываются.
– Н-нет, спасибо, – отвечает шеф транспортационной. Она уходит – и при этом немного раздражена, думает Спок.
Музыкальный аппарат в углу начинает орать пуще прежнего. Звук
делается почти непереносимым.
Вулканец обещает себе, что постарается в будущем избегать
увольнительных.
Образ: мичман Колт улыбается во весь рот, ее глаза блестят от восторга. Она плюхается на землю, протягивает вперед руку и почти касается своего двойника в полметра ростом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82