Поверит ли он ей?
Но теперь в его голосе прозвучало уважение.
– Итак, вы прибыли в Лондон, имея при себе несколько гиней, нитку жемчуга, костюм брата и лошадь.
– Да, боюсь, это все мое богатство. Но это только до тех пор, пока Лю… пока моя подруга не вернется в город.
– Понятно. Но что мы с вами будем делать до того времени?
Удивительно, до чего успокаивало это маленькое «мы». Бремя ответственности за принятие решений, которое она, казалось, так давно взвалила на себя, вдруг было с нее снято. Этот нетерпеливый чернобровый лорд, который временами ей так не нравился, собирается позаботиться о ней. Она глубоко вздохнула и немного расслабилась в своем углу кареты.
Погрузившись в раздумья, он несколько минут помолчал. Наконец склонился вперед и отдал распоряжения кучеру.
– Ничего не поделаешь. Вам придется поехать к моей бабушке.
– К вашей бабушке? В таком виде?
Он засмеялся.
– Теперь уже поздновато разыгрывать из себя скромницу. Но поверьте, бабушка бывала свидетелем и более интересных превращений. Я скажу ей, что вы заключили пари. Уж поверит она мне или нет – другой вопрос. Вы же на досуге поведаете ей свою историю, утаив столько, сколько сочтете нужным.
– А она примет меня?
Если я попрошу. А мне почему-то хочется верить вашей сказке из «Тысячи и одной ночи». Но помните: больше никаких побегов. Их уже было достаточно, чтобы опубликовать три фолианта.
Право же, – она вдруг поняла, что больше не может бороться со сном, – уверяю вас… я совсем не хочу… убегать…
Ее голова неожиданно откинулась на подушки, и она провалилась в глубокий сон, вызванный бесконечной усталостью; она едва пошевелилась во сне, когда карета с шумом подкатила к дому герцогини Льюэсской на площади Гросвенор-сквер.
– Тем лучше, – решил Мэйнверинг; когда лакей открыл дверцу кареты, он подхватил на руки спящую фигурку и бросив: «Моему юному другу нездоровится», внес ее в дом, пройдя прямо наверх в будуар бабушки, где, как он знал, она в это время имела обыкновение потягивать разбавленное вино и писать дневник, который так пугал ее современников.
– Джордж! – Бабушка оторвалась от своих занятий, с радостью и удивлением взглянула на него. – Такая приятная неожиданность. Но это что за шутки?!
Он бережно положил свою ношу на диван; Дженнифер пошевелилась, поднесла руку к голове, потом отвернувшись от света, свернулась калачиком и продолжала спать.
– Ты сошел сума? – проговорила старая леди, протянув руку к звонку. – Ты что, будешь теперь приносить сюда своих пьяных приятелей, чтобы они проспались?
Он, тоже потянувшись к звонку, перехватил ее руку.
– Никаких пьяных приятелей. Взгляните лучше, мэм.
В ней проснулось любопытство, она тяжело поднялась со своего обтянутого парчой кресла и переваливаясь пересекла комнату.
– Какой стыд, Джордж, да это девушка! Что за дьявольские выходки?
Он рассмеялся.
– Вы, мэм, как всегда подозреваете худшее. Клянусь вам, что в данном случае я совершенно не виновен. Я неожиданно оказался в роли защитника добродетели.
– Добродетели! – хмыкнула старуха. – Никогда не слышала, чтобы добродетель выряжалась в плащ и бриджи. Я, может быть, стала стара, Джордж, но из ума не выжила. Я не потерплю, чтобы ты навязывал мне своих красоток. Да и рыжая к тому же, а я знаю, что это такое.
– Кому как не вам знать, мэм, ведь это в вашу честь королевы рыжеволосых провозглашались тосты.
Ее рука инстинктивно потянулась к огненно-рыжему парику проверить, не съехал ли он.
– Ах, Джордж, ты всегда был льстецом. Ты можешь обвести меня вокруг пальца, как твой дед когда-то. Хорошо. Джордж, расскажи мне романтическую историю этой «добродетели», и мы придумаем для нее место лучше, чем мой диван.
– Увы, мэм, именно этого я и не могу вам рассказать. Я обещал моей героине, что она сама поведает вам столько, сколько сочтет нужным.
– Очень любезно с твоей стороны. А я тем временем должна принять ее, полагаясь только на твое слово.
– На мое слово о ее невинности, мэм. С нею и впрямь обращались плохо, и вы меня очень обяжете, если вы на несколько дней приютите ее. Я мог бы сказать вам, что ее наряд – результат глупого девичьего пари. Нет, – возразил он, увидев, как просветлело при этом объяснении лицо старой леди, – я мог бы сказать, но не собираюсь этого делать. Но для Маршем такое объяснение сойдет, не так ли?
– Прекрасно. – Герцогиня, вспомнив что то, довольно улыбнулась. – Помню, однажды я поспорила с Фоксом, что сумею выдать себя за члена парламента, но это было так давно… и я была уже замужем, Джордж. Такие шутки хороши, когда тебя поддерживает муж. Господи! – ужасная мысль пришла ей в голову. – Это напомнило мне… Что там слышно о наследнице, как бишь ее… Мисс Перчис? Полагаю, она об этом ничего не знает?
Он опять засмеялся.
– Нет, мэм. Я, увы, еще не столь близко знаком с мисс Перчис. Ее дядюшка как-то странно тянет время, и мы до сих пор еще не познакомились. Это еще одна причина, по которой я буду вам чрезвычайно благодарен, если вы соблаговолите освободить меня от мисс Фэрбенк. Уверяю вас, это очень милая веселая девушка, но, на мой вкус, немного излишне решительная.
Он поднялся намереваясь откланяться, но бабушка остановила его жестом.
– Брось, Джордж, я что же, так и не узнаю ничего больше, кроме того, что ее зовут мисс Фэрбенк и что она набита романтическими бреднями? Неужто ты полагаешь, что я приму ее, не зная больше ничего?
Улыбаясь, он с любовью посмотрел на нее.
– Мэм, я уверен в этом, поскольку вижу, что ваше любопытство возбуждено. Не предоставив мисс Фэрбенк кров, вы не сможете удовлетворить его. Обещаю, вы не пожалеете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71