– Снова, мисс Дженни? Думаю, он еще не успел остыть. Возьмите лучше какую-нибудь из других.
– Ничего подобного, – невозможно объяснить старому Томасу, что с тех пор как дядюшка переделал конюшни, Звездный был единственной лошадью, которая, как она чувствовала, полностью принадлежала ей. Кроме того, она прекрасно понимала, что его протест связан вовсе не с состоянием лошади, а с тем, что ему хотелось заглянуть на полчаса домой пообедать.
– Ну же, – она прибегла к своему самому повелительному тону, – оседлай мне Звездного и прекрати свою воркотню.
– Вы говорите совсем как ваш отец, мисс. – Это была капитуляция, но он все еще ворчал себе под нос, выполняя приказание, его старые руки делали свое дело так медленно, что это сводило ее с ума. Она нетерпеливо ждала, все время прислушиваясь, нет ли погони. Но ее не было. Дядя, вероятно, был уверен, что никто не посмеет его ослушаться. Вскоре она была на безопасном расстоянии, свободна и счастлива – ее всегдашнее ощущение в седле – и скакала поперек низины к дому Люси, стоявшему милях в пяти от ее дома.
Светило солнце, высоко над нею пел жаворонок. Она отпустила поводья, и Звездный шел медленно, пока она мечтала о полной свободе.
Но в Фэвершем-Холле ее ожидало разочарование. Люси, как всегда, была рада видеть ее, но сразу же выяснилось, что отец в отъезде в Лондоне и останется там почти до конца недели. Дженнифер ответила на это сообщение таким глубоким молчанием и так побледнела, что Люси всполошилась.
– Но, любовь моя, что тебя беспокоит? Зачем тебе так понадобился мой отец? Надеюсь, не случилось ничего плохого?
Дженнифер горько рассмеялась.
– Плохого? Да все плохо, дружок. Я пропала, Люси, я загнана в угол, тону. Словом, я – беглянка. Не знаю, должна ли ты принимать меня в отсутствие твоего отца.
– Беглянка? Душа моя, что это за сумасшествие? Ну полно, успокойся. Выпей стаканчик вина и расскажи мне все сначала.
История Дженнифер, пока та рассказывала ее, сопровождалась множеством то успокаивающих, то испуганных восклицаний, но когда под конец Дженнифер обратилась к ней с умоляющим: «Что еще оставалось делать, как не просить защиты у тебя и твоего отца?» – Люси печально посмотрела на нее.
– Ты прекрасно знаешь, любовь моя, что я бы босиком дошла до Брайтона, если бы это принесло тебе пользу, но, умоляю, задумайся на минутку. Не ослепляет ли тебя нелюбовь к дяде: ведь это выгодное предложение. Я слышала отзывы отца о мистере Джордже Феррисе, он его действительно считает восходящей звездой в партии. Я всегда полагала, что при твоей внешности и с твоим характером тебе нужно быть хозяйкой политического салона. И, признаюсь, я твердо намерена узнать, какие у тебя есть основания так невзлюбить мистера Ферриса. Ведь он друг твоих братьев, Дженни!
– Друг, Люси? Что это за друг такой, который оставляет Ричарда умирать в поле при Ватерлоо? Я знаю это от слуги, который нашел брата. Неудивительно, что Феррису понадобился год, чтобы набраться мужества для встречи со мной. Год назад он, возможно, сумел бы как-то объяснить… принести мне какую-то весточку. Но теперь? Теперь слишком очевидно, что я нужна ему только из-за моего состояния.
– Мне ни от кого не доводилось слышать, что он мот, – Люси призадумалась. – Вообще-то браки заключались и по менее веским соображениям, чем эти. Он – младший сын, это правда, и без сомнения его крыльям не помешали бы дополнительные перышки, но что в этом плохого? Он совсем не похож на своего старшего брата, который, как я понимаю, проиграл целое состояние. Но, прости меня, Дженнифер, в твоих обстоятельствах может оказаться трудно найти другого претендента.
– Да я скорее в семнадцать лет решу остаться старой девой, чем унижусь до брака с кем попало. Нет, Люси, не смейся, пожалуйста, надо мной и, право же, ты ошибаешься относительно Ферриса. Я знаю, именно он ввел Френсиса и Ричарда во все игорные притоны Брюсселя. Ты помнишь, какой шум устроил дядюшка Гернинг по поводу их долгов.
– Ну и дурак! Все молодые люди играют и делают долги, Дженни: такова их природа. И, если я знаю тебя, домашний голубок тебе тоже не нужен. Но полно, не стану тебя дразнить. Однако мне хотелось бы все-таки знать, почему ты так настроена против этого человека, единственным преступлением которого является, кажется, его желание жениться на тебе.
– Ох, Люси, – воскликнула Дженнифер, – если бы ты видела его письмо, ты бы поняла. Дядя показал его мне, считая, что оно в высшей степени «по существу». Говорю тебе, он пишет обо мне так, будто я – товар, посылаемый по почте, и милорд готов получить посылку в такой-то день, если это удобно моему дядьке. Неудивительно, что оно понравилось дяде; как раз такие письма они составляют для раздела «Размен». Если бы там было хоть слово для меня, для меня самой, хоть одна мысль о братьях… но ничего, Люси, ничегошеньки. Я – тот верблюд, который должен принести ему богатства, необходимое средство и ничего более. Я не потерплю этого, уверяю тебя. И кроме того, моя ссора с дядюшкой зашла слишком далеко, я не пойду на попятный. Ты не подведешь меня, Люси. Я не могу вернуться и смиренно есть его хлеб. Не вернусь. Если ты мне не поможешь, я… Я поступлю в гувернантки!
Люси рассмеялась: страшная угроза! Но она смотрела на вещи более трезво.
– Право же, не знаю, что тебе и посоветовать. Ты знаешь, я всегда буду твоим другом, но твой дядя, безусловно, станет искать тебя здесь. Как я смогу тебя защитить в отсутствие отца? Да и, по правде говоря, даже если бы он был здесь, я почти не сомневаюсь, что он счел бы своим долгом отправить тебя обратно к дяде. Ты знаешь, они оба – члены магистрата, и хотя отец недолюбливает твоего дядюшку, он питает к нему уважение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71