Я не поеду в женском наряде. Помнишь Рождество, когда мы разыгрывали «Ирландскую вдову» Гаррика? Я играла миссис Брейдл, и мне пришлось наряжаться лейтенантом. Что ж, наряжусь еще раз. У меня до сих пор сохранился старый зеленый пиджак бедного Ричарда, который я тогда надевала, и его бриджи. Если накинуть поверх плащ и, – она задумчиво глянула на свое отражение в зеркале, – что-нибудь сделать с волосами, я прекрасно сойду за юного отпрыска, едущего в отпуск из Итона.
– Но что скажет генерал, когда ты появишься на Грейт-Питер-стрит в таком наряде?
Дженнифер скорчила гримасу.
– Дорогая, не смею даже думать об этом. Нечего заранее придумывать всякие страхи. Беги-ка за деньгами. А то даже дядюшкины пьяницы-политики соберутся домой. И ты должна помочь мне постричь волосы, прежде чем уйдешь совсем. Как удачно, что короткие волосы входят в моду. Я буду чудесно выглядеть, вот увидишь.
Это не помешало добросердечной Элизабет расплакаться, когда каштановые волосы разлетелись по полу.
– Ох, Дженни, я не вынесу, что ты уезжаешь! Я так тебя люблю. Гораздо больше, чем отца.
Дженнифер ласково улыбнулась.
– И ты доказала это, моя любовь. Но подумай, если я останусь, мне придется выйти замуж за Эдмунда, а мне представляется, это не по душе нам обеим.
Элизабет так жарко покраснела, что Дженнифер предпочла не продолжать, но поторопила Элизабет, чтобы та скрылась в своей комнате, пока не разошлись гости. Вся в слезах, Элизабет ушла, поцеловав напоследок Дженнифер. Опасаясь заснуть, Дженнифер не осмелилась лечь в постель. Она должна сбежать, как только в доме все затихнет, чтобы быть как можно дальше от дома, когда ее побег обнаружится и начнется погоня.
Чтобы чем-нибудь занять себя, она села и сочинила записку дяде. Чернила в чернильнице на ее письменном столе почти высохли за время ее отсутствия, так что записка получилась вынужденно краткой:
«Дядя, я скорее поставлю под угрозу свою жизнь, вылезая из окна, чем подчинюсь вашему отвратительному плану. Не ищите меня. Я не поеду обратно в Лаверсток. Поверьте и избавьте себя от неловкости справляться обо мне там. Поверьте также, что я постараюсь, чтобы меня не нашли».
На этом чернила кончились, и она даже не подписалась. Она надеялась, что эта записка не позволит заподозрить Элизабет. Она также надеялась, что дядя думает, будто у нее в кармане достаточно денег для найма коляски, которая доставила бы ее в Лондон прежде, чем у него появится возможность ее поймать. Ему, конечно, скажут, что Звездного нет на месте, но он наверняка подумает, что она доехала на нем только до какого-нибудь из соседних городков, где можно нанять коляску. Если повезет, он потеряет время, расспрашивая о ней там. Больше всего ей хотелось, чтобы он поверил ей и не стал искать ее в Лаверсток-Холле. Почему-то для нее была невыносима мысль о том, что он предстанет перед лордом Мэйнверингом и начнет требовать назад свою непослушную племянницу. Тут она поймала себя: а почему, собственно, она думает, что лорд Мэйнверинг заинтересуется ее исчезновением? Когда он услышит об этом, он просто пожмет плечами, убежденный в правильности своих первоначальных сомнений.
Слеза потекла по ее щеке. Но теперь не время отчаиваться. Она постаралась успокоиться и направилась к большой кладовке, где хранила ту часть вещей братьев, с которой не имела сил расстаться. Одевшись, она придирчиво оглядела себя в зеркале. Да, когда на плечах будет широкий, ниспадающий складками плащ, который придаст им столь необходимую ширину, все будет в порядке. Ей придется его по возможности не снимать. Хорошо, что сейчас зима.
Взрыв смеха, неожиданно донесшийся снизу, сказал ей о том, что дядюшкины гости наконец расходятся. Вдруг ей пришло в голову: а что если ему вздумается заглянуть к ней? С быстротой молнии она сунула в кладовку связанные простыни, пиджак, плащ и забралась в постель, укрывшись до подбородка. Он, конечно, не войдет к ней в спальню, но лучше обезопаситься.
Через несколько минут, когда от крыльца начали отъезжать экипажи, в дверь постучали.
– Кто там? – сонным голосом спросила она, задувая свечу.
– Это я, твоя тетя. Я зашла узнать, Дженни, не надо ли тебе чего-нибудь.
Уже не впервые Дженнифер пришлось признать, что дядя – противник достойный: в замке повернулся ключ.
В своем лиловом халате вошла тетя; ее свеча отбрасывала на стены искаженные тени. Тетя огляделась – ей, конечно, было поручено посмотреть, все ли на месте. Затем, подойдя к кровати, она положила холодную руку на лоб Дженнифер:
– Дженни, дорогая, не ругайся больше с дядей. Ты только теряешь время. Он всегда побеждает. Будь послушной завтра, тебе же будет лучше.
Боясь, как бы тетя не увидела, что на ней мужская рубашка, Дженнифер еще глубже забилась под одеяло, притворившись сонной и обиженной.
– Ладно, как хочешь, – тетя еще больше съежилась, отворачиваясь. – Я просто хотела облегчить тебе завтрашний день.
– Спасибо, тетя. Я знаю, что вы желаете мне добра.
Наконец она ушла, но Дженнифер заставила себя лежать тихо, широко открыв глаза и уставившись в темноту. Она пролежала так до тех пор, пока в старом доме не затих последний звук. Ей были знакомы все его шумы и скрипы; она услышала, как Сомс поднимается по задней лестнице, как под его тяжелыми шагами скрипнула третья сверху ступенька и как он самым последним из слуг ушел в свою комнату наверху. Она слышала, как по парадной лестнице поднялся к себе дядя, насвистывая «Джинни Саттон». Как это на него похоже, сердито подумала она, нисколько не считаться с другими. Он на минуту остановился у ее двери и осторожно проверил, заперта ли она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71