— Значит, никаких уроков не будет? — с наигранным разочарованием протянула она.
— Может, это ты должна давать мне уроки, — серьезно ответил он, сжимая ее груди.
Девушка вздохнула, закрыла глаза и подняла лицо в ожидании поцелуя. Кинкейд не стал ее разочаровывать. И скоро жар женского тела приглушил все его тревожные раздумья. Кинкейд и Бесс вновь ринулись в сияющий восторг страстного соития.
Много позже, когда в гостинице заскрипели половицы под ногами постояльцев и слуг, Кинкейд, нежно поцеловав девушку, встал и начал одеваться. Она наблюдала за ним, все еще находясь в сладостной истоме. Шотландец собирался по делам; взял оружие, кожаный мешочек с только вчера «заработанными» деньгами.
День разгорался. Кинкейд понимал, что ему следовало выйти уже давно. Жизнь кипела вовсю. Гремели утварью повара на кухне, покрикивали конюхи, ржали лошади. Когда-то он теперь доберется до Чарльстона!
— Много между нами было колкостей и неприязни, — заметил он, обращаясь к Бесс. — Теперь, похоже, мы все можем изменить.
Бесс села, прикрыв свою наготу.
— Что нам менять? Мы оба взрослые люди. Мы не давали друг другу никаких обещаний…
Комок встал у него в горле.
— Да? Я бы сказал, мы чересчур много наобещали друг другу. Только не словами, — резко произнес он. — В общем, я отправляю тебя домой, где ты будешь в безопасности, — поколебавшись, выпалил Кинкейд.
— Меня? Домой? — сдавленным голосом переспросила Бесс. — Я тебе не жена, Кинкейд. Ты не можешь мне ничего приказывать.
— Да, не жена и вряд ли будешь ею.
— Ну вот, хоть в чем-то мы согласились. — Бесс села, подогнув колени. — А как же сокровища?
— Нарисуй мне карту. Если клад возможно найти, я найду его. И привезу тебе — в «Дар судьбы».
— В лавровом венке победителя! — фыркнула Бесс. — Ты что же, думаешь, я полная дура? Ты думаешь, что, переспав с тобой, я тут же позволю тебе без меня искать сокровища? Скорее всего, я больше никогда не увижу ни тебя, ни золота.
— Думаешь, я обману тебя?
— Думаю, да.
Гнев охватил Кинкейда.
— Тогда ты плохо меня знаешь, — сквозь зубы процедил он, засовывая за пояс пистолет. — Жди меня здесь, в гостинице. Я иду в доки искать переправу на юг. — Он швырнул ей кожаный кошелек с деньгами. — Вот тебе доказательство, что я вернусь за тобой. Сиди здесь и не высовывайся.
Сбегая вниз по узкой деревянной лестнице, он кипел от ярости. Да если бы он хотел отделаться от нее, то уж давно бы выполнил это. Лучше бы он не соглашался ехать с ней за этими сокровищами. Тревога и ответственность за эту женщину подведут его к той грани, которую нельзя переступать, если хочешь выжить. Бесс затронула его сердце, как ни одной женщине — даже Жильен — не удавалось. И он не мог избавиться от ощущения, что она втягивает его все глубже и глубже в игру, из которой невозможно выйти победителем… даже если у тебя все козыри на руках.
В одиночестве ожидание всегда мучительно, и этот день для Бесс казался просто нескончаемым. После завтрака горничная принесла чистенький и душистый «гардероб» — пару юбок, кое-что из белья, воротники и прочую мелочь. Бесс разобрала все свои вещи, аккуратно их сложила, навела порядок в сумке. Это заняло у нее — о ужас! — всего полчаса. К полудню она спустилась вниз, чтобы поесть. За столом она сидела с одним-единственным посетителем — пожилым галантерейщиком. Они поболтали, а потом девушка внимательно рассмотрела его товары и выбрала для себя пару мальчишечьих башмаков — как раз на свою небольшую ножку, плотные нитяные чулки, узенькие бриджи и белоснежную батистовую мужскую рубаху с широкими рукавами и кружевной отделкой.
После этого «события» она вернулась в свою комнату и стала ждать. Солнце медленно катилось по горизонту, жар его рыжего шара пропекал дома до треска. Бесс ходила из угла в угол, садилась у окна, через ромбовидные стеклышки которого видна была проезжая дорога, снова вставала, прохаживалась, ложилась на постель, вставала… Кинкейд все не возвращался.
К беспокойству ожидания примешивались печальные раздумья и сомнения.
То, что произошло между ними этой ночью, в этой комнате, было неизбежно. И Бесс нисколько не жалела об этом. Неважно, что произойдет с ней дальше, она всегда будет с трепетом и радостью вспоминать сладкие минуты их близости.
После того как Ричард изнасиловал ее, она несколько недель провела в мучениях — ведь она могла забеременеть. А сейчас это удивительным образом ничуть не заботило ее. Конечно, ребенок во чреве усложнит вояж в Панаму, но дело не в этом. Главное, что мысль о беременности от Кинкейда не смущала и не коробила.
Если она вернется на Залив с «прибавлением в семействе», ничего страшного. Можно выдумать, что во время поездки ее мужа постигла преждевременная смерть. Соседи, конечно, начнут судачить у нее за спиной, но никто не сможет доказать, что она лжет. А если она добудет дедово сокровище, тогда тем более нечего опасаться. Богатая вдова есть богатая вдова. А ребенок ее, девочка ли, мальчик ли, станет законным и долгожданным наследником «Дара судьбы».
Бес была слишком мудра в житейских делах, чтобы не понимать: от Кинкейда нельзя ждать большего, чем краткий взрыв страсти. Сокровища будут найдены, шотландец получит волю — и все. Он не принадлежал миру, где жила она, Бесс; а она не отважится броситься в бездны его жестокого мира.
Ночь тянулась час за часом. Бесс проваливалась в сон, пробуждалась, снова засыпала. Тревога не отпускала. А вдруг Кинкейд действительно бросил ее и сбежал? А вдруг его арестовали? А вдруг он ввязался в драку и его убили? При свете дня эти страхи казались глупыми и надуманными, но ночью, влажной, душной, бесконечной ночью они атаковали ее, как стая назойливых кровососов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83