Бренда Джойс: «Самозванка»

Бренда Джойс
Самозванка


Теодор Блэйк – 2




«Самозванка»: АСТ; Москва; 2003

ISBN 5-17-017059-9 Аннотация Никто и ничто на свете не может заставить героиню романа Виолетту Купер отказаться от своей мечты: юная красавица мечтает стать настоящей леди. Не раз рушатся ее надежды, волшебные иллюзии оборачиваются ночными кошмарами, но храбрая, мужественная девушка неуклонно идет к заветной цели. И вот свершается чудо: мечты становятся явью. И это чудо творит любовь. Бренда ДжойсСамозванка Посвящается Мишелю. Потому что в любви и в мечтах возможно все Пролог Лондон. 1850 — Папа?Ответа не последовало. Маленькая, худенькая девочка замерла в центре пустой душной комнаты. В помещении было темно, а тяжелая завеса зловонного дыма и вовсе не давала возможности что-нибудь рассмотреть. В комнате было трудно дышать. Тускло горевшая свеча, установленная на столике возле одной из подгнивших стен, освещала комнату. Время от времени то здесь, то там вспыхивали и гасли, словно крошечные звездочки в туманном небе, красные огоньки. Эти мерцающие огоньки выхватывали из темноты извивающиеся, бестелесные тени, корчащиеся в причудливом немом и диком танце. Вверх вздымались изломанные руки и тонкие, нервные пальцы, безмолвно скрежетали криво распахнутые рты, а бессмысленно вращающиеся глазные яблоки наводили ужас.Виолетта ненавидела это место. Она вжалась худенькой спинкой в засаленные деревянные перила. Больше всего ей хотелось развернуться, броситься вверх по лестнице и выскочить из дома в вечерний туманный сумрак. На воздух. Прочь из этого душного, затхлого кошмара. Но она не могла.— Папа! — в отчаянии позвала девочка.Вокруг нее с деловитой неизбежностью вспыхивали трубки курильщиков опиума. Из самой середины тошнотворно пахнущего марева взметнулась чья-то тонкая, бледная, безжизненная рука и бессильно упала. Малышка бросилась вперед. Сердце ее отчаянно билось.Она добралась до мужчины, который сидел в чудовищно неудобной позе. Только опиумный дурман мог творить с плотным человеческим телом такое колдовство.— Папа! Это ты?!Малышка всмотрелась в живого мертвеца. Страх ее прошел, и она с силой впилась в руку отца. Рука эта становилась тоньше с каждым днем.Он долго всматривался в нее невидящим взглядом, потом моргнул и пробормотал:— Виолетта? Это ты? Что случилось?Девочка с готовностью закивала, всматриваясь в обычно водянисто-голубые, а сейчас налитые тяжелой кровью и тупо блуждающие глаза отца. Если бы взгляд мужчины был ярче и тверже, никто бы не усомнился в том, что он и девочка, стоящая перед ним, ближайшие родственники. Раньше кожа у него была такой же чистой и белой, как у Виолетты, когда она хорошенько вымоется, что последний раз случилось с ней довольно давно, но теперь лицо его приобрело мертвенный желтовато-бледный оттенок. У обоих — отца и дочери — волосы были иссиня-черными. Небольшой изящный носик, резко очерченный подбородок и высокие, выступающие скулы малышка тоже унаследовала от отца. Отцовство могло было быть поставлено под сомнение только возрастом. Из-за слабого, смертельно уставшего взгляда Петер выглядел скорее как старший брат, а не отец Виолетты. Ему не было еще и двадцати четырех, а он уже больше походил на покойника, чем на молодого человека, которому суждена долгая жизнь.— Да, папочка, это я, Виолетта. Я пришла, чтобы отвести тебя домой. — Виолетта выдавила из себя слабое подобие улыбки. От удушающе сладкого наркотического запаха ей стало дурно. Но руку отца девочка не выпускала, крепко сжимая ее в своих цепких ручках.— Я не могу, — пробормотал Петер, просовывая трубку меж желтоватых зубов.— Папочка… пожалуйста, — умоляла его малышка.— Скажи Эмили, я приду домой завтра, — выдавил из себя Петер и с неожиданной для его безжизненного тела силой выдернул руку. Глаза его налились яростью.— Но… мама умерла… уже три года назад, — задыхаясь от отчаяния, пробормотала Виолетта.Петер уставился на дочь, словно перед ним был иностранный посол, чью тарабарскую речь он отказывался понимать.— Папа, ты мне нужен, — упавшим голосом прошептала Виолетта.— Завтра, — слабо повторил Петер и стал медленно заваливаться на соседа. Голова его безжизненно повисла на слабой шее. Он замер. Сосед Петера, похожий на скелет в лохмотьях, увлеченный призрачными видениями, даже не почувствовал, что на него навалился безжизненный мешок с костями. Виолетта поняла, что отца засосало в наркотическую полуявь. На глаза ее навернулись слезы.— То же самое ты говорил мне вчера. — Вчера, и позавчера, и много недель и месяцев назад, так много, что Виолетте было не сосчитать.— Виолетта! — раздался за спиной девочки юный встревоженный голос.Виолетта отерла слезы рваным грязным рукавом платья, повернулась и пошла по лестнице вверх, навстречу своему другу Ральфу. Едва она поднялась из подвала, как он безжалостно схватил ее за руку и закричал:— Почему ты снова и снова возвращаешься сюда? Мужество покинуло Виолетту. Она протянула руку, и дети побежали по аллее, прочь от этого гиблого места.Вдоль аллеи стояли полуразвалившиеся лачуги. Влажная штукатурка отвалилась от стен, обнажая внутреннее пространство дома; на крышах замерли куски черепицы, вот-вот готовые сорваться вниз. На пробитых временем и бесчисленными подошвами ног ступенях домов праздно сидели мужчины и женщины. Возле них, в пыли, копошились худосочные ребятишки с просвечивающей кожей. Уныло плакали грудные младенцы.— Не суйся не в свое дело, — глядя себе под ноги, сказала Виолетта, адресуя замечание своему спутнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108