Какой будет толк от твоих подъемников, если они станут опускать людей в пустые забои? То, как поставлено дело у тебя сейчас, отвечает требованиям закона, и никто в мире не может заставить тебя начать работы по улучшению условий труда.
Она от греха подальше осталась сидеть за своим рабочим столом и отвечала со всем спокойствием, на какое была способна:
– Простите, но я не согласна с вами. Я считаю, что сейчас самое время для усовершенствований, пока цены на медь и добыча руды стабильны. Если в дальнейшем добыча начнет падать, по крайней мере, фундамент производства – его безопасность и сносные условия работы, не будут вызывать беспокойства, и я смогу сконцентрировать усилия целиком на разведке новых рудных жил.
– Ты хотя бы представляешь, во сколько обойдется новое оборудование?
– Думаю, это будет недешево.
– Сотни… тысячи фунтов!
– На «Фауни-консолс» установили подобное оборудование, и вложения окупили себя через год. Еще и принесли прибыль.
– «Фауни-консолс» вдесятеро больше «Калинового»!
– Знаю. Я не могу сделать всего сразу; оборудование для подъемников и вентиляторы будут устанавливаться постепенно. Тем не менее придется вложить определенные средства – не слишком большие, полагаю, но ради того, чтобы предупредить несчастные случаи, стоит…
– Ты не можешь предупредить несчастных случаев, – загремел он, стукнув об пол тростью, словно дубинкой. – Подумай своей головой, Софи. Что Пинни говорит обо всем этом?
– Он… обдумывает. Хочет еще раз обсудить все вопросы. – Дикон Пинни, ее агент, был слишком ошеломлен ее решением, чтобы составить свое мнение.
– Ага! Уверен, он пришел в восторг, узнав, что ты расшаркиваешься перед шахтерами.
– Это всего лишь…
– Что дальше? Учредишь профсоюз? Будешь делиться прибылью с «рудничными девушками»?
– Вы знаете, я…
– Ты не только себя гробишь. Я мог бы стоять в стороне и смотреть, как ты погибаешь, если это произойдет, – но то, что ты намерена сделать, отзовется на каждом владельце рудника в округе.
– Вот и прекрасно, – мрачно согласилась Софи. – Все эти меры давно пора было принять. Это вопрос не только здравого смысла, но и обычной порядочности.
– Ты заблуждаешься.
– Как давно вы спускались в собственный рудник последний раз? – осмелилась спросить Софи.
Вэнстоун стукнул ладонью по столу и приблизил к ней красное от гнева лицо.
– Я слышал об этом. Все в графстве только и говорят об этой твоей экскурсии. И ты еще смеешь мне напоминать о порядочности.
– О чем вы, дядя? Что я такого сделала, что…
– Хочу тебе сказать, что мне безумно стыдно за тебя.
Она стиснула руки под столом, отчаянно стараясь совладать с собой.
– Извините, но я думаю, вы сердитесь потому, что я не посоветовалась с вами, прежде чем принять решение. Скажу вам правду, я не попросила вашего совета, потому что знала, что вы скажете. Простите, если это оскорбит вас, но «Калиновый» принадлежит мне, и я делаю то, что, по моему разумению, принесет ему пользу. А также мне и людям, которые на меня работают.
Его холодная, сдерживаемая ярость была несравненно хуже прежнего нескрываемого гнева.
– Я знаю, кто виноват во всем этом, – бросил Вэнстоун язвительно. – Не считай меня глупцом, Софи.
Она встала из-за стола.
– Не желаю продолжать наш разговор.
– Этот иуда соблазнил тебя. – Сердце у Софи упало, а он гневно продолжал:
– Он отравил твое сознание своими социалистическими бреднями. Я могу понять, как это случилось. Ты – женщина, чувства у тебя на первом месте, ты не можешь видеть действительность так, как ее видит мужчина.
– Это самое нелепое…
– Я был против, чтобы Толливер оставлял рудник на тебя, о чем, уверен, тебе известно, и за эти годы ничто не смогло изменить моего мнения. Скорее напротив, я еще больше убедился в своей правоте.
– Значит, мы становимся врагами?
– Врагами? – Он недоуменно нахмурился. – Нет, конечно же, нет. Думаю, ты совершаешь непростительную глупость, Софи, которая повлечет за собой ужасные последствия для всего графства. Но ты все же моя племянница, – закончил он, будто этим все было сказано.
Ей нечего было ответить ему. Они холодно расстались, и Софи долго сидела в кресле, приходя в себя после неприятного разговора. Постепенно сумбур в голове улегся, и она смогла рассуждать трезво. Худшее, как можно было надеяться, осталось позади. Решение было принято; она сделала свой первый бесповоротный шаг, чтобы совершить перемены, которые в душе считала правильными. Больше не имело значения, что мысль об этом в нее заронил Джек… нет, скорее Коннор. Сейчас она чувствовала себя лучше, чем во все предыдущие дни. Может быть, она сможет хотя бы думать о нем спокойно, и это поможет постепенно забыть его.
Вечером Марис постучалась к ней в кабинет, где она сидела над новым бюджетом, пытаясь взглядом воздействовать на неумолимые цифры расходных статей.
– Там кое-кто хочет видеть вас, я провела ее в малую гостиную.
– Кто это, Марис?
– Да та девица Тиммс.
– Кто?
– Сидони Тиммс, из Линтон-холла.
Испытывая непонятный страх, Софи вышла к поздней посетительнице.
Разговор длился недолго. Сидони, хорошенькая и робкая, пришла с единственным вопросом.
– Я подумала, мэм, может быть, вы случайно знаете, где теперь живет мистер Джек Пендарвис.
Софи стоило больших усилий ответить спокойно.
– Нет, я этого не знаю.
– Ох! – девушка повесила голову. – Я надеялась, вы знаете, потому что его брат работал у вас.
– Нет, не знаю.
– Кон… то есть Джек, – вспыхнув, поправилась она, – сказал, что напишет, когда устроится на новом месте. Но еще не написал, и я… я… – Ее черные глаза наполнились слезами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123