Нет, никогда.
Она разговаривала с ним таким командирским тоном, будто догадывалась, что в нем идет внутренняя борьба с собственными противоречивыми чувствами. И это ему совсем не нравилось.
— Полагаю, что еще не поздно передумать, — кинула она ему через плечо.
— Что передумать?
— Ехать вместе с нами. Бедная девочка. Сначала вы бросаете ее в день свадьбы и отправляетесь черт-те куда, затем проводите время — именно те дни, которые должны стать вашим медовым месяцем, — со мной. — Свирель сокрушенно покачала головой. — Но она, наверное, такое бесхитростное и простоватое существо, да? Как раз тот тип женщины, которая все поймет и с радостью примет в свои объятия. И снова будет верить во все. В конце концов разве у бедняжки есть какие-нибудь шансы найти более внимательного и подходящего жениха?
На такой дерзкий выпад Джайлз обязан был ответить и преподать урок этой негоднице.
— Должен сообщить вам, что моя невеста любит меня и понимает, как никто другой. И считается с моими служебными обязанностями. А главное, она истинная леди и примет мои объяснения с должным пониманием.
— О, в этом я не сомневаюсь; — Свирель потерла подбородок. И тут он заметил, как в ее глазу, том, на котором не было повязки, блеснул ехидный огонек. И она не замедлила пояснить, что ее так позабавило: — Конечно, если вы отыщете ее. Я не ошибусь, если скажу, что именно она сбежала из вашей брачной постели?
Джайлз чуть не подскочил от неожиданности и негодования. Он вцепился в бортик повозки так, что побелели пальцы.
— Откуда вы знаете?
Свирель пожала плечами:
— Просто сказала наугад. И попала не в бровь, а в глаз.
Оливер бросил на нее предостерегающий взгляд. Она зашла явно слишком далеко.
— Та еще ночка была, — пробурчал Джайлз. — Вы оказались такой же бессовестной обманщицей, как и моя невеста.
Лицо ее смягчилось и приобрело романтическое очарование, такое, как у Дерзкого Ангела. Ее голос дразнил и переливался чувственными оттенками, когда она наклонилась к нему и зашептала в ухо:
— А ночка могла стать заманчиво иной, если б вы не жаждали передать меня в руки властей.
Она весело засмеялась, ее чарующий смех позвал в чудесные дали.
— Но я не стану держать на вас обиду, если вы пообещаете снова стиснуть меня в своих объятиях.
Так Джайлз стал свидетелем блеска истинной женщины, таившегося под всем этим маскарадом. И женщины страстной. Ее откровенное желание горело во взгляде, ощущалось в прикосновении пальцев, слегка обхвативших его подбородок.
Яркие воспоминания о ночи любви вспыхнули в нем с такой силой, будто и не приглушались. Джайлз едва сдержался, чтобы не обнять ее. Он глубоко вдохнул. Он прекрасно помнил, как откликалось его тело на ее прикосновения к любой его чувственной точке. Как умела она повелевать им, выказывая свое желание.
Ее это тоже не оставило безразличной. Лицо порозовело и запылало. Несомненно, она тоже оказалась во власти воспоминаний о тех мгновениях, когда откровенно и бесстыдно наслаждалась его объятиями. Она чуть отвела глаза, но быстро взглянула на него снова. Ее взгляд обещал рай. В эти минуты Джайлз проклял все на свете и тут же решил связать ее такими клятвами, которые навсегда привяжут ее к нему. Какую бы цену ни пришлось заплатить за это! И даже несмотря на риск!
К черту эту честь, к черту приказ отца!
Он проведет остаток жизни с этой женщиной и ни с кем другим! С женщиной, которая рискует своей жизнью во имя того, во что верит, которая если любит, то безгранично. Если им повезет пережить этот день, то он вызволит ее из этого проклятого города и предоставит ей и ее родным безопасное убежище, такое, какого они все достойны.
София молча наблюдала, как менялось выражение, его. лица, словно он обдумывал проблему огромной важности и наконец пришел к решению. Но каково оно, ей не дано знать. И времени на вопросы не было.
— Осторожно! — прошептал Оливер. — За нами наблюдают.
Впереди, на углу одной из перекрестных улочек, она увидела трех человек в полицейских мундирах. Настоящие I рожи. Они угрюмо и пристально смотрели на толпу, будто выискивали жертву. Как стервятники.
— Точно, — выдохнула София. — Я чую беду.
Вдруг один из них яростно завопил. Свирель вздрогнула, решив, что все пропало и этим гнусным мордам известно об ордере на их арест. Однако те остановились в десяти шагах от повозки.
И лишь тогда она заметила их жертву — трясущегося, дряхлого, согбенного старика с лентами офицера Королевского полка на груди. Он стоял на слабых ногах с краю от текущей мимо него толпы. Бывшие офицеры королевской армии, к которым теперь все относились с презрением, давно попрятались или эмигрировали, а этот был так стар и так давно в отставке, что уже мало что понимал в происходящем. Поэтому и вышел на улицу, чувствуя всеобщее праздничное настроение, при полном параде. На свою беду.
Крик застыл у Свирели в горле, когда первый из полицейских двинулся на старика, словно бешеная собака, у которой от возбуждения потекла слюна из пасти. И остальные последовали за своим взбесившимся вожаком.
Джайлз дернулся, намереваясь броситься на негодяев.
Не успев осознать, что делает, Свирель приказала Оливеру:
— Останови его! — И к своему ужасу поняла, что имела в виду не злодея, а Джайлза.
Оливер успел схватить Джайлза за воротник и перехватить другой рукой так, что Джайлз не мог пошевелиться.
— Немедленно отпусти меня! — прошипел взбешенный Джайлз через плечо, пытаясь вырваться из мертвой хватки Оливера.
София помотала головой, не позволяя ему сделать то, что он считал справедливым. По той причине, что если бы он вмешался, то следующими жертвами стали бы они.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117