Его язык рванулся вперед и обхватил ее язык.
Да! Она действительно хотела провести эту последнюю ночь в объятиях Джайлза. Хитрила сама с собой, оправдываясь, что это всего лишь знак благодарности за спасение Люсьена и его семьи и, конечно, за великодушное предложение отправиться с ней в Париж. Но прекрасно понимала, что это гораздо больше, чем благодарность.
Ей хотелось открыто признаться ему, что она его любит.
Но слова застряли в горле, потому что если бы они вырвались, то связали бы их крепче любой клятвы, ибо выразили бы такое глубокое чувство, сильнее которого нет ничего на свете. Если она признается в том, что любит его, то ей придется впустить его в свою жизнь.
А в настоящий момент любить Джайлза означало для нее оставить его в Англии.
Но она могла рассказать ему о своем чувстве поцелуями и ласками.
Ее руки обвились вокруг его шеи, и на поцелуй Джайлза она ответила необыкновенно пылко и нежно. Так они и стояли посредине комнаты, целуясь, будто у них была впереди вечность.
Но Софии недостаточно было просто поцелуев. Она должна была почувствовать его обнаженную кожу, погладить его сильные мышцы, ощутить жар их тел, прежде чем они сольются в одно.
Она чуть отодвинулась и просунула руки под кафтан, чтобы спустить его с плеч.
— Я бы хотела увидеть вас, лорд Траэрн, — сказала она, повторяя его просьбу. — И непременно обнаженным.
— Ваш покорный слуга, миледи. Делайте со мной что хотите.
Восторг мгновенно охватил все ее тело, когда ей передалось его желание добровольно отдаться в ее власть. Она медленно продолжала раздевать его, целуя постепенно обнажающееся тело: руки, сильные и нежные, мышцы на руках, ведь им придется хорошенько напрячься, когда он войдет в нее; грудь, покрытую таким чудным ковром курчавых волос.
Она подняла глаза, чтобы увидеть его взгляд, когда сняла с него узкие бриджи.
Его глаза были закрыты, но блаженная и счастливая улыбка смягчала строгие черты лица.
Ее руки ласково касались его длинных стройных ног, твердых бедер, мускулистых икр, пока она снимала с него чулки и башмаки. Теперь он был полностью обнажен и принадлежал только ей.
И очень даже готов ко всем ожидаемым ласкам. Она не спеша подвела его к кровати и разрешила лечь. Отступив от кровати, она не торопясь начала раздеваться, не сводя с него глаз.
С каждой отброшенной в сторону вещью она читала в его глазах желание, которое он хотел проявить именно к той обнаженной части ее тела, какую она открывала его ненасытному взгляду.
Когда она отбросила в сторону корсет, высвободив грудь, его глаза загорелись. Воспоминания об их страстной близости на парижском кладбище нахлынули на нее, и ее соски тут же обострились вершинками в предвкушении сладостного наслаждения.
— Иди ко мне, София, — прошептал он. — Ты слишком затянула пытку.
Она легла рядом с ним. Их нагие тела сплелись, с наслаждением зажигаясь друг от друга, но даже и легкое прикосновение, казалось, сводило обоих с ума.
София чувствовала, что Джайлз угадывает ее желания.
Рот его атаковал ее грудь, дразня языком один нежнейший бутон, а большой палец мял и оглаживал другой бутон.
Она извивалась под ним, и с каждой минутой желание в ней разгоралось сильнее. Рука его скользнула вниз, раздвинула ее бедра, пальцы тронули чувствительный холм и проникли в складочку.
С ее губ сорвался стон, умоляющий не покидать ложбинку и ласкать пульсирующие глубины. В упоении она дала понять, что хочет большего.
— Не заставляй меня ждать. Пожалуйста, Джайлз, люби меня. Люби меня сейчас.
Джайлз послушно ворвался в благословенное влажное сокровище, и оно приняло его со сладкой истомой.
Если он и хотел медленно и нежно двигаться в ней, то теперь вынужден был соответствовать диким рывкам ее бедер. Она словно обезумела и даже впилась зубами в его плечо, потом прошептала свой дерзкий вызов ему на ухо:
— Следуй за мной и тоже будь дерзок.
Ее ноги обвились вокруг него, и тело задало темп. Пальцы Софии гладили его бедра, плечи, а ее бедра затеяли бешеный танец под ним.
Он чувствовал в ее любви какое-то безрассудство и отчаянную потребность в нем. Он хотел бы сказать о своих чувствах к ней, о том, как сильно любит ее, любит потрясающую энергию в ней, любит за тысячи лиц в ней и за все ее бесконечные загадки. Но об этом он пока молчал.
Как и она, он любил ее телом. Предугадывая ее желания и глубоко проникая в нее, он следовал за ней, как она его просила.
И когда из нее вырвался крик высвобождения, он тоже почувствовал, как его тело накрыло волной экстаза. Волны истомы накатывали и накатывали, а он держал ее в своих объятиях и стремился жаркими чувствами передать ей свою любовь. Волны вынесли их в блаженный уголок покоя, какой редко выдается в реальном мире.
Еще несколько минут он держал ее в объятиях, пока она окончательно не расслабилась.
Дрова в камине громко затрещали и рассыпались на мелкие кусочки, во все стороны посыпались искры,
— Вот так и я себя ощущаю, — сказала она.
— Как? — не понял он.
— Как эти угольки в камине. Раскаленные, почти прогоревшие, но все еще вспыхивающие. Меня словно несет куда-то в огромную неизвестность. Даже страшно.
Он убрал с ее лба взмокшую прядку.
— Но ты не одна. Ты взяла меня с собой.
Она улыбнулась:
— Я рада. Так страшно уходить одной.
Сказав это, она поняла, что лучше было бы откусить язык. Одна надежда, что он не воспримет это буквально. Но Джайлз тут же воспользовался ситуацией:
— Так ты возьмешь меня с собой в Париж?
Она посмотрела ему в глаза.
— Да, — солгала она.
Он улыбнулся в ответ и крепко прижал к себе.
— Сама увидишь, что я прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117