Степан обхватил руками голову и молчал.
Потом поднял на меня глаза, на этот раз не веселые, а полные отчаяния, и спросил:
— Что делать-то, Афонь? Сам не знаю, что меня в эту кассу поволокло. Тебя вот в заложники взял…
— Это я тебе прощаю, — великодушно произнесла я. — Знаешь, нам надо ехать ко мне домой. Там Клавка. Она обязательно чего-нибудь присоветует.
Степан согласно кивнул и уже собрался ехать, но я категорически заявила:
— Пока все не съем, с места не двинусь!
Как выяснилось позже, двинуться с места после четырех порций шашлыка и пол-литра сока оказалось не так-то просто. Опираясь на Степана, я вылезла из-за стола и тяжко вздохнула:
— Ох, кажется, я немного переела.
Провожаемые удивленными взглядами персонала, мы покинули придорожное кафе и уселись в машину.
На этот раз Степан не стал меня ни к чему пристегивать, он просто спросил адрес, и мы поехали.
* * *
Клавка, открывшая нам дверь, нацепила на себя маску недовольства.
— Ну? И где тебя носит? — спросила она, грозно хмурясь. — Я тут с ума схожу от беспокойства…
Ни признаков беспокойства, ни тем более сумасшествия, я не обнаружила, хотя пристально всматривалась в ее лицо.
— А это что такое? — мотнула головой в сторону Степки сестра.
Я поморщилась:
— Ой, Клава, не волнуй меня, ради бога. Это Степан, мой новый приятель. А сейчас дай нам отдохнуть, а? Мы безумно устали.
— С чего бы это, интересно знать? — не унималась Клавка.
— Во-первых, я переела шашлыка, желудок вот-вот треснет, — проходя в комнату и падая на диван, ответствовала я. — А во-вторых, думаешь, легко сберкассу грабить? Нам со Степкой надо срочно немного отдохнуть, а потом с тобой кое о чем посоветоваться. А теперь отстань, а?
Но надо знать мою Клавку. Чтобы она дала отдохнуть после стольких нелегких событий? Да скорее марсиане гопак станцуют!
— Ты чего сегодня пила? И сколько? — строго спросила сестра.
— Пол-литра, — легко ответила я. — Зато абрикосового сока.
— С сока тебя так не плющит, от переедания тоже. При чем здесь сберкасса? — Клюква не унималась. — Я тебя посылала услуги оплатить.
Ты это сделала?
— Мы кассу со Степкой грабанули. Вон в коридоре пакет валяется. Там деньги из сберкассы.
Клавка недоверчиво скривилась, но проверять все же пошла. Когда она вернулась, ее физиономия напоминала посмертную маску Тутанхамона.
— Так это правда? Ты теперь.., кто?
— Мы со Степкой налетчики, — гордо ответила я.
— И милиция…
— Ха! Наша милиция! Ты же знаешь, как они работают. Мы уже уезжали, а менты только появились. Ну, сперва Степка взял меня в заложники. Но это длилось недолго. Мы кассу взяли, и он сразу отпустил. Вернее, не сразу, значительно позже. Но это неважно. Дальше. Мы поменяли машину и поехали. В общем, Клава, нам срочно нужен какой-нибудь из твоих гениальных советов, поэтому мы и вернулись. А могли, между прочим, и дальше кассы грабить!
Клавдия ошалело моргала, потом схватила себя за волосы и пробормотала:
— Так. Это галлюцинация. Бред. Он сейчас пройдет.
— Нет, Клава, это не бред, — жаль было разочаровывать сестру, но пришлось. — И вот еще что: нам срочно нужны четыреста тысяч долларов. Не знаешь случайно, где можно их взять?
Понимаешь, если быть объективной, сберкассы мы больше грабить не можем, примелькались, да и вообще… Размах не тот!
Очень медленно, но, похоже, до Клавки стало доходить, что я не шучу и ситуация обстоит именно так, как я ее обрисовала. Чтобы не оставалось сомнений, она все-таки решила уточнить:
— Афоня, так это правда, что ли?
— Конечно, — весело ответила я. — Сегодня же не первое апреля!
— Да, да, конечно, — растерянно отозвалась Клюква. — Сегодня конец января, самое время для розыгрышей.
Сестрица немного помолчала, переводя полубезумный взгляд с меня на Степана, а потом завопила:
— Ой, мамочки мои, тебя же посадят! Чего делать-то, Афонечка?
Все это она прокричала, нарезая круги по комнате. У, меня даже голова закружилась. Изловчившись, я перехватила сестру и трехочковым броском, которому позавидовал бы сам Майкл Джордан, усадила в кресло.
— Не суетись, — прикрикнула я на Клавку. — Вы пока думайте, где почти пол-лимона баксов найти, а я Димычу звякну. Что-то неспокойно у меня на душе. Как он там, на спецзадании, мается, бедолага? Поговорю с ним по-доброму, ласково, может, и поможет чем…
Так, подбадривая саму себя, я с замиранием сердца набрала номер мобильного телефона Брусникина. Предстоял тяжелый разговор с мужем, но я предпочла отказаться от «домашних заготовок» и действовать экспромтом, полагаясь на собственную интуицию. Наконец связь установилась, и я услышала Димкин голос:
— Привет, солнышко! Безумно рад тебя слышать. Я звонил утром, но Клавка сказала, что ты пошла коммуналку оплачивать. Я ужасно соскучился! Как у тебя дела, девочка моя?
У меня на глаза навернулись слезы: вон как он за меня переживает! Даже в далекой Лодзи не забывает, а я… Однако делать нечего, придется говорить правду.
— Я тебя люблю, Дим! — сообщила я супругу и заревела. Брусникин моих слез не выносит, знает, если реву, значит, что-то случилось. Поэтому он обеспокоился:
— И я тебя тоже. Ты чего натворила, Афанасия?
— А чего сразу натворила? Будто я просто так не могу тебя любить, — обиделась я, правда, понарошку.
— Можешь, — согласился умный Димка, — только тогда, когда я дома и ты находишься под постоянным присмотром. Моим, а не Клавкиным. Так что же произошло?
— Да ничего особенного, Дим. И денег-то взяли всего ничего, тридцать тысяч каких-то.
Разве из-за такой мелочи можно в тюрьму сажать порядочных людей?
В далекой Лодзи повисло тягостное молчание, а потом Брусникин спокойным, но не предвещавшим ничего хорошего голосом попросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68