— Могло быть и хуже. Во всяком случае, моя голова соображает лучше, чем у того растопыренного. Так, хватит о грустном. Ты проверила, что там у нашего мужичка в карманах?
Копаться в карманах одежды на виду у всего отделения было не совсем удобно. Поэтому мы удалились в дальний конец коридора, куда забинтованные и загипсованные не доползали.
Нижнее белье, свитер, ботинки проверять не стали: карманов там нет, чего зря время тратить? В джинсах нашлась какая-то квитанция, вся в пятнах крови. Повертев ее в руках и так, и сяк, даже понюхав для порядка, я сообразила, что это квитанция оплаты сотового телефона.
Только вот разобрать и без того еле видимую надпись не представлялось возможным. А вот куртка, слава богу, дала кое-какой урожай. Не ахти, конечно, но все же… Во-первых, мобильник. Хороший, дорогой, с фотокамерой, только выключенный почему-то. Значит, отметила я про себя, причиной нападения на дядьку было не ограбление. В противном случае телефон все же свистнули бы. Еще в кармане куртки нашлось кожаное портмоне. Клавка занялась телефоном, а я принялась изучать содержимое портмоне. Денег в нем не было (подозреваю, это работа санитаров), зато обнаружились водительские права на имя Виктора Андреевича Самонина, страховой полис ОСАГО, документы на машину и фотография женщины с годовалым ребенком на руках. Изучив документы, я пришла к неожиданному выводу:
— Клава, а машина-то, на которой мы мотаемся, вовсе не Степана, а этого самого найденыша. И зовут его Виктор. Но самое интересное…
Мобильник, включенный Клавдией, внезапно ожил, завибрировал, зазвонил. С перепугу.
Клавка вскрикнула и выронила телефон из рук.
— Ты чего, Клав? — нагибаясь за телефоном, удивилась я. — Телефона не видела, что ли?
— Ох, испугалась я что-то, Афанасия, — Клавка одной рукой держалась за голову, а другой — за сердце. — Ка-ак зажужжит! Прям привет с того света!
— Типун тебе на язык, балаболка! — Я открыла крышечку телефона:
— Алло?
— Алло? Алло?! Витя? Витька, ты где? Я извелась совсем. Ты чего молчишь, Виктор?
Женщина взволнованно что-то говорила, да так быстро, что я не успевала разобрать слов. Наконец в словесном потоке образовалась пауза.
— Здравствуйте, девушка. Это не Виктор.
— А кто? — растерянно спросила собеседница.
— Ну-у… Как вам объяснить… Виктор нас даже не знает. Дело в том…
— Все понятно, — растерянность женщины прошла, уступив место раздражению. — Витька небось опять с дружками в баньку отправился.
Уже надрался, да? Ах ты, прошмандовка африканская! Ну, ничего, я вам устрою и небо в алмазах, и массаж африканский!
Снова горохом посыпались слова с обещаниями немедленной расправы с Виктором и его дружками. По сравнению с карами, ожидающими несчастного Виктора, средневековые пытки — просто детские игры в песочнице. В конце концов мне стало жалко мужика. Мало того, что сейчас под ножом хирурга страдает, так еще и жена вопит так, что мертвого поднимет!
— Заткнись, дура! — рявкнула я в трубку.
Женщина, видно не ожидавшая такой наглости от «африканской прошмандовки», умолкла. Я перевела дух и уже более спокойно повторила:
— Заткнись и слушай. Виктор Андреевич Самонин твой муж?
— А то ты не знаешь… — все еще злобно, но уже остывая, ответила женщина.
— Так вот. В данный момент он в больнице, ему операцию делают. А нам, между прочим, ты спасибо должна сказать…
Дальше я коротко изложила события сегодняшнего вечера. Жена Виктора расплакалась:
— Ой, господи, что же делать-то? Мне бы в больницу надо, а я сына не могу одного оставить. Загрипповал он что-то…
Думать долго я не стала:
— Тебя как звать?
— Оксана… — всхлипнула женщина.
— — Вот что, Оксана, мы с Клавдией дождемся окончания операции и тебе перезвоним. А завтра, часов, скажем, в десять утра, привезем его вещи и машину. Договорились?
Оксана какими-то неясными звуками выразила свое согласие, а потом заплакала еще громче:
— Спасибо вам, девочки. Вы только телефон не выключайте!
Пообещав оставаться на связи, я закончила разговор.
— Фу-у, — выдохнула я устало. — И чего бабы такие дуры? Раз мужика дома нет, значит, в загуле. Не знаешь, Клав?
Клюквина не отвечала, она снова заснула.
Видать, травма головы все-таки давала о себе знать. Впрочем, у меня глаза тоже слипались — время-то уже первый час ночи.
— Что-то долго Филиппок ковыряется, — проворчала я, устраиваясь поудобнее, стараясь не потревожить Клавдию.
"Что же получается? — прикрыв глаза, рассуждала я. — Товарищ, найденный за гаражами, — есть Виктор Андреевич Самонин. Странное совпадение. Если это совпадение вообще, если именно этот Виктор является именно тем бандитом, с которым должен был встретиться Степка. Тогда выходит, что это Степка того… по голове, и ножиком. И Клавку тоже?! А почему у Степана машина Виктора? Значит, этот Виктор — Степкин брат? Он же должен находиться в плену вместе со своей женой и сыном. Ничего не понимаю! И в первую очередь не понимаю, как нам относиться к Степану? Кто он: друг или враг? Если друг, то зачем врет? А если враг?
И при чем тут Клавка? Я вообще не пойму, в те гаражи мы приехали или нет? Почему мы не видели там Степана? Та-ак, что же это за история, в которую мы опять вляпались?"
На этой оптимистичной ноте я открыла глаза, словно почувствовала присутствие кого-то лишнего.
Так оно и вышло. В двух шагах стоял Антон Константинович. По его осунувшемуся лицу прочитать что-либо было невозможно.
— Ну, что? — прошептала я, ощущая внезапную слабость в ногах. Отчего-то для меня было очень важно, что ответит этот молодой рыжий Филиппок.
— Что «ну что»? Операцию сделали, организм у мужика крепкий, должен выдюжить… — Мой собственный организм зашелся в судорогах радости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68