Сын Корэмицу, Хёэ-но дзё, выкапывает благовония и приносит, а Сайсё-но тюдзё передает их Великому министру.
– Трудная задача быть судьей в таком деле, – жалуется принц Хёбукё. – Словно блуждаешь в тумане…
Для составления ароматов существуют вполне определенные и всем известные предписания, но, разумеется, многое зависит от вкуса самого составителя. Поэтому сравнивать ароматы, учитывая тончайшие их оттенки, – занятие весьма увлекательное.
Как ни хороши были все составленные ароматы, особенно тонким и нежным оказался «черный», приготовленный бывшей жрицей. Среди ароматов типа «дзидзю» принц Хёбукё отдал предпочтение составленному Великим министром, высоко оценив его благородную простоту и изящество.
Госпожа Весенних покоев приготовила три аромата, среди которых был особо отмечен аромат «цветок сливы», привлекавший своей свежестью, изысканностью и несколько необычной для этого вида ароматов терпкостью.
– Весенний ветер и цветы сливы – что может быть лучше. – расхваливал его принц Хёбукё.
Госпожа Летних покоев, считая себя слишком ничтожной, чтобы соперничать с благородными дамами, не смела надеяться, что дым от ее курений вознесется выше других, а потому составила только один аромат – «лист лотоса», который получился необыкновенно тонким и пленительно нежным.
Госпожа Зимних покоев, подумав, что ей нечего рассчитывать на успех, если она, как и прочие, будет руководствоваться единственно временем года, воспользовавшись предписанием государя Судзаку, усовершенствованным господином Кинтада, составила исключительно изысканный аромат, известный под названием «за сто шагов», благодаря чему удостоилась особой похвалы принца Хёбукё, высоко оценившего ее тонкий вкус.
Впрочем, принц нашел, что все ароматы по-своему замечательны.
– Судье не мешало бы быть построже!. – попенял ему Великий министр.
На небо выплыла луна, принесли вино. Потчуя гостя, министр беседовал с ним о прошлом. Луна, проглядывая сквозь легкую дымку, заливала сад удивительно нежным сиянием. Прошел дождь, и свежий ветерок был напоен благоуханием цветов. В покоях витал чудесный аромат курений. Право, может ли ночь быть прекраснее?
В помещении Архива собрались придворные, которые, готовясь к завтрашней церемонии, приводили в порядок музыкальные инструменты. Оттуда доносились мелодичные звуки флейт. Сыновья министра Двора – То-но тюдзё и Бэн-но сёсё – зашли лишь для того, чтобы поприветствовать Великого министра, но он задержал их и послал за кото.
Принцу Хёбукё вручили бива, Гэндзи взял кото «со», То-но тюдзё досталось японское кото, которым он владел не хуже министра Двора. Сайсё-но тюдзё играл на флейте.
Мелодия, сообразная времени года, звучала чисто и светло, словно достигая высоких небес. Бэн-но сёсё, отбивая такт, запел «Ветку сливы». Голос его звучал великолепно. Вспомнилось, как мальчиком он пел «Высокие дюны» во время игры «закрывание рифм».
Принц и министр вторили ему. Словом, вечер выдался прекрасный, хотя ничего и не было подготовлено заранее.
Передавая чашу министру, принц Хёбукё сказал:
– Соловьиное пенье
Тому покажется сладостней,
Кто раньше уже
Успел отдать свое сердце
Этим чудесным цветам.
Так, «мало будет и сотни веков…» (263).
– Этой весной
Сад наш, столь пышно расцветший,
Покидать не спеши.
Пусть в твои рукава проникнут
Ароматы и краски цветов,-
ответил министр и передал чашу То-но тюдзё, который, в свою очередь, вручил ее Сайсё-но тюдзё:
– Пусть снова и снова
Поет полуночная флейта
До тех пор, пока
Не согнется на сливе ветка
Под соловьиным гнездом…
Принимая чашу, Сайсё-но тюдзё ответил:
– Даже ветер и тот
Облететь стороной старается
Цветущие сливы.
Для чего же нам их тревожить
Случайными звуками флейт?
Это было бы просто жестоко…
Все засмеялись, а Бэн-но сёсё сказал:
– Когда бы туман
Не встал неприступной преградой
Меж луной и цветами,
Соловей, в гнезде своем спящий,
И тот бы, проснувшись, запел.
Было уже совсем светло, когда принц собрался домой. Великий министр преподнес ему полный наряд со своего плеча, присовокупив к нему два не открытых еще горшочка с благовониями. Все это отнесли в карету. Принц произнес:
– Ароматом цветов
Пропитались насквозь рукава
Нарядного платья.
Станет, верно, корить меня,
Обвиняя в измене, супруга… (261)
– Полно, не к лицу вам такое малодушие. – засмеялся Гэндзи. Пока в карету впрягали быков, он сказал:
– В родные края
Вернешься, и люди навстречу
Выйдут, дивясь
Твоему новому платью
Из цветочной парчи…
«Что за чудеса?. – подумают они.
Принц не нашел, что и ответить.
Юношам тоже вручили скромные дары, женские наряды и пр.
В стражу Собаки Великий министр прошел в западные покои. В особом помещении, отгороженном занавесями, все уже было готово к церемонии, туда же вскоре прошла и дворцовая прислужница, найси, ведавшая прической. Госпожа Весенних покоев сочла, что вряд ли дождется более благоприятного случая для встречи с Государыней. Дамы, прислуживающие той и другой, сошлись в одном месте, и казалось, что им нет числа.
В стражу Крысы на юную госпожу надели мо. Светильники горели тускло, но от взора Государыни не укрылась редкостная красота дочери Великого министра.
– Надеясь на вашу будущую благосклонность, я осмелился показать вам эту весьма далекую от совершенства особу, – сказал министр. – К тому же у меня была тайная мысль, что этот случай станет примером для грядущих поколений.
– О, я и не помышляла… Право же, я вряд ли заслуживаю. – отвечала Государыня, пытаясь умалить свое значение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114