Через несколько дней Холли вернется домой.— А тебе не нужно особое платье как при конфирмации или еще чего-нибудь? — спрашивала мать.— Нет, — отвечала Холли.— Вижу, у тебя авиабилет. Значит, твоя церковь находится далеко отсюда?— Мама, я наконец обрела достойную цель. Неужели ты опять хочешь все испортить?— Нет, ни в коем случае. Мы с отцом так рады за тебя. Просто я хотела тебе помочь. В конце концов мы можем себе это позволить. И будем счастливы оплатить тебе полную стоимость билета на приличной авиалинии. Надеюсь, твоя вера не обрекает тебя на нищенское существование?Холли была хорошенькой блондинкой с лицом херувима, невинными голубыми глазами и зрелыми формами фермерской дочки.— Господи, ну, оставишь ты меня, наконец, в покое? — сказала она.— Да, да, дорогая. Прости.— Я обрела свое место в этом мире.— Конечно, дорогая.— Несмотря на гнет вашего богатства...— Да, Холли.— ...и семейное окружение, лишенное подлинной духовности...— Да, дорогая.— ...и родителей, которые всегда были ярмом на моей шее. И все же, несмотря на это, я нашла свое пристанище...— Да, дорогая.— ...где я чувствую себя нужной.— Конечно, дорогая.— Ну, тогда и отвяжись, старая стерва, — сказала Холли.— Конечно, дорогая. Не поешь ли чего-нибудь на дорогу?— Разве что паштет из твоего сердца.— Да хранит тебя Бог, — сказала на прощанье мать.— Меня хранит богиня, — уточнила Холли.Она не попрощалась с матерью и не дала на чай таксисту, доставившему ее в аэропорт. Там она показала свой картонный билет в окне регистрации, где сотрудница аэропорта нашла ее фамилию в составленном от руки списке пассажиров и поставила резиновой печатью штамп на тыльной стороне ее кисти. Затем Холли направили в зал ожидания, где некоторые пассажиры за дополнительные деньги заказали себе стулья.Холли взяла себя в руки, вспомнив молитвы, которым ее научили. Она пропела их про себя, и тут ей открылось, что человек, которого она изберет, — демон, заслуживающий смерти в Ее честь. Ведь именно Она, мать разрушения и гибели, повелевает, чтобы демонов убивали, дабы другие люди могли жить спокойно. Нужно убивать, решила Холли. Вот и убивай, продолжала она. Убивай. Убивай для Кали.Она расхаживала по залу ожидания, подыскивая подходящую жертву.— Привет, — обратилась Холли к женщине с бумажным свертком. — Давайте я вам помогу.Женщина отрицательно покачала головой. Она явно не хотела вступать в разговор с незнакомыми людьми. Холли послала ей нежнейшую улыбку и победоносно вскинула голову. Но женщина даже не смотрела в ее сторону. И тут Холли впервые охватила паника. А вдруг никто не проникнется к ней доверием? Ей говорили, что вначале нужно расположить людей к себе. Нужно завоевать их доверие.Старик читал газету, сидя на взятом напрокат стуле. Обычно пожилые люди доверяли ей.— Привет, — сказала она ему. — Видно, что вы читаете что-то интересное.— Читал, — поправил ее мужчина.— Могу я помочь вам? — спросила она.— Обычно я читаю сам, — ответил он, окинув ее ледяной улыбкой.Холли кивнула и отошла. Страх охватил ее. Помощь ее никому не была нужна. Никто не хотел воспользоваться ее любезностью.Она старалась успокоиться, но понимала, что это ей вряд ли удастся. Ей, первой, так не везло. У остальных все получалось отлично. Люди, пускающиеся в путешествие; обычно очень волнуются, они благодарны за любую помощь, однако здесь, в зале ожидания компании “Джаст Фолкс”, ее попытки установить контакт никому не были нужны.Она попыталась пристать к мальчику, читавшему юмористическую книжку, но тот ее чуть ли не пинками прогнал прочь.— Ты мне не мама и совсем не нравишься, — огрызнулся он.Так устроен мир. Она в нем всегда оказывалась в проигрыше. На пути пробуждения совести человечества ее всегда подстерегали неудачи. Марши мира, поддержка революционных движений в других странах, антивоенные демонстрации — все это ни к чему не привело: в мире по-прежнему тревожно. Кругом неудачи, и вот теперь, в решающий момент ее жизни — снова провал. И она расплакалась.Прыщавый юнец, лицо которого хотелось хорошо потереть мочалкой, спросил, не нужна ли ей помощь.— Вот еще. Это я должна помогать.— Тогда помоги мне, чем только можешь, киска, — сказал он, похотливо улыбаясь.— Ты правда этого хочешь? — спросила Холли. Глаза ее расширились. Слезы моментально высохли.— Конечно, — ответил юноша, оказавшийся второкурсником из крупного университета штата Луизиана, он возвращался в Новый Орлеан на самолете “Джаст Фолкс”, потому что это было дешевле, чем ехать автобусом.А принимая во внимание, сколько теперь стоят туфли, прибавил он, даже дешевле, чем ходить пешком. Беседуя с девушкой, он старался получше запомнить разговор, чтобы потом было чем хвастаться перед однокурсниками, если дела и впредь пойдут так же хорошо.— Тебя кто-нибудь встречает? — спросила Холли.— Нет. Я доберусь до кампуса сам.— Хочешь, подброшу тебя?— Не откажусь, — согласился он.— Как тебя зовут, куда ты едешь и зачем, любишь ли ты кого-нибудь, что тебя волнует, и на что ты надеешься? Для меня главное — жить счастливо, — выпалила Холли. Вот черт, — подумала она. — Нужно было задавать вопросы постепенно, а не все сразу.Но юноша не обратил на это внимания. Он ответил на все вопросы. Ей даже не пришлось слушать, достаточно было улыбаться и изредка кивать.Каждая его шутка вызывала у нее смех, каждую мысль она находила исключительно глубокой. Эта полногрудая блондинка с кожей молочной белизны дарила ему понимание, которого он не встречал раньше.Парочка едва обратила внимание на двух стюардов на борту, один из которых носил кимоно. Они, по-видимому, хорошо справлялись с работой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68