* * *
В семь часов Луис Камачо позвонил своим. Ответила Салли.
– Привет. Ты уже там?
– О, Луис. Здесь будет хорошо. Мои старики немного удивились, но очень рады видеть нас.
– Ладно. Все будет нормально.
– Что ты делал днем? Что ты ел на обед?
Три или четыре минуты они обсуждали состояние продуктовых запасов в доме, потом Камачо пожелал ей спокойной ночи.
Через полтора часа зазвонил телефон.
– Он едет домой, – доложил Дрейфус.
– Кто был с ним?
– Не знаю. Мы сфотографировали их в инфракрасных лучах на мосту Чесапик-Бей. Фотограф не обещает, что снимок получится. Они въехали в столичный округ и ненадолго останавливались в Блейденсберге. Потом объект высадил пассажира у станции метро, и тот исчез прежде, чем наш человек успел зайти в зал. Объект едет в вашу сторону. Минут через пять будет дома.
– Пошлите кого-нибудь к дому Чада Джуди. Может, он заметит, как тот возвращается. И возьмите список номеров машин, стоявших у того бара, где объект подобрал пассажира. Пропустите их через компьютер.
– Есть, шеф. Что еще?
– Когда будет готов снимок?
– Завтра.
– Ладно.
– Я пометил, где они находились на стоянке. Может быть, завтра придем с ордером и сделаем обыск.
– Сегодня вечером или завтра объект будет много разговаривать по телефону. Будьте начеку.
– Вы уверены, что он начинает активные действия?
– Ему некуда деться. Он должен или ставить мат, или сдаваться.
– Держите пистолет под рукой.
* * *
В воскресенье утром Луис Камачо красил скамейки во дворе, когда Харлан Олбрайт окликнул его через забор. Он зашел в калитку и уселся на стуле.
– У меня есть еще одна кисть, если хотите помочь.
Олбрайт хмыкнул и отхлебнул кофе.
– Кто сказал, что Том Сойер умер? Извините. У меня утром кое-какие дела. – Он взглянул на дом. – Где Салли?
– Уехала к матери. – Камачо красил ножку стола, не поднимая головы.
– Вот как?
– Женщины, – пробурчал Камачо.
– М-да. На неделю, на две?
– Не знаю.
– Примерно так, что ли?
– Ну да.
– А мальчик?
– С ней. Он уже сто лет не был у бабушки с дедушкой. Конечно, не хотел ехать.
Олбрайт наблюдал, как Камачо красит стол. Краска стекала ему на пальцы, и он вытирал их о траву.
– Знаете, днем может быть дождь.
– Вот так мне везет.
– Почему бы вам не сложить вещички и не отправиться наконец домой?
Камачо сунул кисть в ведро и распрямился. Он пристально посмотрел на Олбрайта, пытаясь прочесть его мысли.
– Вы имеете в виду – в Россию?
– Ну да. Сколько вы здесь? Двадцать восемь или двадцать девять лет?
– Тридцать один.
– Вот-вот. Не пора ли домой?
– Да я ведь уже разучился говорить по-русски. Когда я слышу русскую речь, мне приходится напрягаться, чтобы уловить смысл, а потом долго обдумывать ответ. Больше двадцати пяти лет я мыслю по-английски. Еще кофе?
– Давайте.
Луис взял у него чашку и зашел в дом. Через минуту он вернулся с двумя чашками. Оба молча пили кофе. На дереве чирикали птицы. Камачо сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух. Как уехать? Ему здесь нравится – и место, и люди.
Олбрайт нарушил молчание:
– Вы действительно уверены, что Каплинджер – это «Минотавр»?
Луис задумался.
– Вполне возможно, – наконец, вымолвил он. – Он подходит. У него доступ ко всем делам, он был на том самом приеме три года назад, когда послу опустили первое письмо в карман. Он крайний эгоист, обожает власть. Вполне подходит.
– Но почему?
Камачо пожал плечами:
– Составьте список всех возможных причин и пройдитесь по нему. Выберите ту, что вам нравится.
– Я это сделал. И знаете что? Я подозреваю, что настоящая причина в мой список не попала.
– Почему удачно женившийся мужчина цепляет проституток на улице? Почему пожилой человек крадет пару сотен долларов из кассы?
– Это причина в списке была. Крыша поехала. Но я так не думаю.
– Это случается сплошь и рядом. – Камачо допил кофе, отставил чашку и снова взялся за кисть.
– Рейс Аллен Каплинджер, – произнес по слогам имя Олбрайт. – Шестьдесят три года. Состояние оценивается в сто тридцать два миллиона долларов. Сын аптекаря. Вырос в Сент-Поле. Дважды женат. Вторая жена умерла от инфаркта шесть лет назад. С тех пор не женился, хотя живет с секретаршей, которая работает у него пятнадцать лет. Спит с ней примерно раз в месяц на протяжении десяти лет. Ей сорок два, никогда не была замужем, довольно привлекательна, восемь лет назад ей удаляли полипы в прямой кишке. Каплинджер коллекционирует искусство индейцев, платит огромные деньги, иногда ему достаются хорошие вещи, иногда дрянь. Покупает по собственному вкусу, не обращаясь к экспертам. Собрал все книги, когда-либо написанные о Макартуре, и лучшую мемориальную коллекцию о нем. Что еще? Ах, да. Имеет двух взрослых дочерей, двух собак и «ягуар» пятнадцатилетней давности. Его поместье находится в Западной Вирджинии, близ Мидлберга. Всю свою министерскую зарплату отдает на благотворительные цели.
– В колледже был застигнут в облаве с проститутками, исключался на целый семестр, – добавил Камачо, не отрывая глаз от кисти.
– Да, и это. Грехи молодости. – Олбрайт выплеснул гущу на траву и поставил чашку на колени.
– Так что, доктор Фрейд, неужели Каллинджер уже перешел грань? Вступил в сожительство с матушкой Россией?
Олбрайт встал, положил чашку и побрел к калитке. Через полчаса Камачо услышал, как он заводит мотор и выезжает на улицу.
* * *
Олбрайт заехал в магазин «Уол-Март» близ Лорела. Потолкавшись минут десять, он позвонил из автомата у входа. Никто ему не ответил. Он выждал ровно минуту и снова набрал номер. На третий раз абонент взял трубку.
Олбрайт говорил около минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161