Полководец дал им следующий достопримечательный ответ: «Это счастье для вас, господа, что моя всемилостивейшая государыня вступает во владение этим королевством. Вы только можете ожидать благ от ее кроткого правления, и я постараюсь сохранить неприкосновенным существующий здесь порядок вещей, который считаю совершенным». Он тотчас же отправил в Петербург гонца с ключами от города и дал аудиенцию дворянству; затем великолепные обеды стали чередоваться один за другим. С этих пор русские считали уже королевство своей собственностью, которою надеялись мирно владеть, и надо сознаться, что во все время войны они действовали в Пруссии с умеренностью, достойною подражания. Даже с церковных кафедр были воззвания к жителям, приглашающие их подавать жалобы главному секретарю в Кенигсберге, если русские солдаты в чем-нибудь обидели их.
Члены всех департаментов должны были присягнуть в дворцовой церкви, обязуясь ни явно, ни тайно не предпринимать чего-либо во вред интересам русской императрицы. Больные произнесли свой обет на дому. Консистория получила приказ творить нарочно составленные молитвы о благоденствии императрицы. Напоследок дворянство и граждане были приведены к присяге в нарочно выбранных с этой целью церквах. Русские офицеры сопровождали их туда и присутствовали во время церемонии. Обнародовали русские царские дни, которые праздновались богослужением и отдыхом от работ, причем были отданы распоряжения о свободном ходе торговли, почт и прочих общественных дел. Это уже не было вступление во владение, а настоящее завоевание; король счел себя оскорбленным, поэтому Дрезден, Пирна, Фрейберг и другие города должны были принести ему присягу.
Русские взяли в Кенигсберге и Пинау 88 железных пушек, множество ядер, бомб и несколько сотен бочонков пороху. Еще ни одно королевство не было так легко завоевано, как Пруссия, но и войска, упоенные своим успехом, никогда не вели себя с большею умеренностью. Венский двор, в награду за столь легкое завоевание, пожаловал Фермо ру титул имперского графа, а русская государыня утвердила все его постановления Фермор был назначен генерал-губернатором королевства Прусского.

.
Жители Пруссии, благодаря столь неожиданной кротости обращения, забыли, по-видимому, своего коро ля и спокойно подчинились игу своих врагов. В Кенигсберге делали даже больше, чем требовалось: 21 февраля, в день рождения великого князя Петра, город был иллюминован, сожжен фейерверк, а университет предложил публичное похвальное сло во в честь русского наследника. Эти иллюминации, украшения и всякие зрелища, устраиваемые за счет города, стали обыкновенными явлениями в русские цар ские дни, и, хотя они были вызваны почти исключительно политическими соображениями и приказами, а не доброй волей жителей, Фридрих все же не мог простить этого пруссакам и никогда более не посетил своего королевства. Все было теперь спокойно. Управление всеми отраслями общественной и государственной жизни шло своим путем без перемен. Доходы королевства поступали в руки победителей; однако начальники департаментов в Пруссии и Саксонии сумели дать своему монарху наглядные доказательства усердия и преданности ему. Средства их остались тайною для русских. Наконец Фермор выступил из Пруссии со своей армией, для которой 30 000 подвод беспрестанно подвозили продовольствие, и направился в Померанию и Бранденбург. Но тут эти завоеватели не были сдерживаемы, как в Пруссии, высочайшими повелениями, потому путь их в обеих злополучных областях ознаменовался кровью и сожженными деревнями.
Еще до прибытия русских армия Дона, предназначенная для прикрытия Померании, оттеснила шведов и блокировала Штральзунд. Но все эти преимущества были уничтожены новыми врагами, хотя препятствия, связанные с получением продовольствия и организацией продовольственных складов, сильно замедлили операции русских войск. Они не удовольствовались владением Вислы, а хотели господствовать и на берегах Варты, поэтому взяли Познань, столицу великой Польши, Эльбинг, Торн Почти все эти города были заняты сводным корпусом генерала Штофельна. Эльбинг заняла дивизия Салтыкова.

, намеревались даже ввести свои войска в Данциг, чтобы устроить там главное военное депо, но попытка эта не удалась. Жители этого города, преданные прусскому королю, решительно отказались уступить русским свои внешние укрепления и приготовились на случай необходимости отражать силу силою. Но до этого дело не дошло. Русским нельзя было терять времени: они стремились в центральные владения короля прусского, куда Фермор и направился. Он проник с 80 000 человек в Померанию и Неймарк и приступил к осаде Кюстрина Фермору удалось воспротивиться желанию Конференции при Высочайшем Дворе (коллегиального органа, руководившего военными действиями русских войск из Петербурга) разделить действующую армию на три отдельных корпуса для операций в Померании, Бранденбурге и Силезии. Тем не менее в течение весны и июня русские очень медленно продвигались к прусским провинциям – объясняя это сильным разливом рек в восточной Померании и Великой Польше. Узнав в июле, что Фридрих оставил осаду Ольмюца, Фермор решил не углубляться во вражескую территорию, ограничившись осадой Кюстрина.

.
Генерал Дона, оставивший блокаду Штральзунда, чтобы подойти к русским, не мог со своей слабой армией воспрепятствовать этой осаде 5 августа Фермор разбил отряд, посланный Дона для усиления гарнизона города.

. Русские следовали принципу варварских орд, опустошали все огнем и мечом, поэтому несчастный город с первого же дня был превращен в кучу пепла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183