Подобно маршалу Саксонскому, он был одарен необыкновенной физической силой, и, кроме того, он закалил себя смолоду ко всевозможным невзгодам. Он перепрыгивал самые широкие рвы, совершал в молодости большие путешествия пешком. Он продолжал жить как простой солдат даже тогда, когда стал командующим генералом; при осадах он никогда не снимал платья, отращивал бороду, каждую ночь проводил в траншеях, лежа на голой земле. Верхом он переплывал все реки и перескакивал через плетни. Равнодушие его к опасностям и доверие к ловкости своих артиллеристов были так необыкновенны, что в 1759 году, в день Фридрихова рождения, он собрал на большой обед своих офицеров в палатке, на которой развевался флаг, служивший целью артиллерийских ядер во время трапезы. Этот-то генерал стал вождем португальцев, совершенно преобразовав армию их; он ввел тут неведомый доселе порядок и создал особый род дисциплины, которая, хотя и не могла быть сравнима с немецкой, все же имела большое значение для столь мало культивированной нации. Дисциплина эта переживала еще тогда свою пору младенчества, но все же она явилась деятельным двигателем для подавления успехов Испании. Король Португальский в награду за большие заслуги этого полководца пожаловал ему необыкновенный знак отличия, даровав титул Altezza, орденские ленты, 100 000 крузад и восемь золотых пушек, весом по 32 фунта, с серебряными лафетами. [291a] 291a
«Философическая и политическая история о заведениях и коммерции европейцев в обеих Индиях», Амстердам, 1770 (рус. пер. – СПб., 1805–11).


Одни большие дарования этого вождя, во главе еще совершенно примитивной армии, не могли бы помешать испанцам овладеть Португалией, если бы британцы не выслали на помощь стесненным португальцам значительный вспомогательный корпус.
Итак, пламя войны загорелось в Европе из края в край: все народы, от Карпат до Атлантического океана, были под ружьем. И все же это обширное пространство не удовлетворяло еще, по-видимому, военный пыл столь многих сильных народов, так как самые отдаленные моря и земли стали тоже театром войны, которая перешла в Канаду, на Вест-Индские острова, на берега Африки, в Индию, даже на далекие Филиппинские острова, рассеивая повсюду опустошение и смерть.

Книга двенадцатая

Фридрих, лишенный помощи, без всякой надежды, стойко шел навстречу своей гибели, казавшейся неизбежной. Хотя победы и могли остановить дальнейшие успехи его врагов, но, чтобы отнять завоеванные ими крепости, необходимы были продолжительные, правильные осады и ряд удачных битв. Но что могли сделать его усилия! Это была бездонная бочка Данаид. Он вполне был убежден в скорой осаде Штеттина и весьма вероятном взятии его. Сообщение его с Берлином, даже овладение этой столицей, равно как и целым курфюршеством, теперь всецело зависело от деятельности его врагов, которые, помимо этого, отрезали Польшу, эту неистощимую кормилицу, расположив удачно русский корпус из 15 000 человек. Во всех опустошенных прусских областях был недостаток съестных припасов, а оставшегося еще в магазинах запаса не хватило бы даже и на одну кампанию. Кроме того, не было ни рекрутов, ни лошадей, ни многих других военных принадлежностей. Военных снарядов было еще достаточно, точно так же, как и денег, но препятствия, связанные с перевозкой огромного количества пороха и ядер, становились все больше, а золото, этот бог, превосходящий даже Юпитера, казалось, потеряло свою всемогущую силу, даже в руках гения, глубоко проникающего во все мировые вопросы. Монарх, при всей своей стойкости, впал в меланхолию; он говорил мало, даже со своими наперсниками, обедал обыкновенно один, не являлся ни на один парад, не катался верхом и забросил свою флейту.
Операционный план короля в этом положении к предстоящей кампании остался тайной. Он был отброшен или, может быть, совсем изменен, так как солнце вновь засияло для него. Счастье благоприятствовало этому великому государю много раз, поддерживая его высокий дух и обманывая ожидания всех его врагов; но величайшее благодеяние фортуны было сбережено до самого того критического момента, когда коронованный мудрец, теснимый со всех сторон подавляющим превосходством неприятельских армий, ожидал своей жестокой судьбы. Не было надежды на великодушие врагов, которые, не думая о славе народа и потомства, напрягали все силы могучих держав, чтобы раздавить одного человека своим колоссальным союзом. Несомненно было то, что Пруссия перестанет существовать как самостоятельное государство, и Фридрих не обманывал себя тщетными надеждами. Иногда опасения начинали преобладать в его душе, но он был готов на все, и не только принял все меры на тот случай, если бы ему пришлось попасть в плен, но даже с некоторых пор носил при себе яд, чтобы, подобно Ганнибалу, великому карфагенянину, покинутому своими союзниками и предназначавшемуся для римского триумфа, предупредить последние удары превратной судьбы добровольно избранной смертью В 183 г. до н. э. Ганнибал принял яд, поскольку вифинский царь Прусий, при дворе которого он скрывался, согласился выдать его римлянам.

.
В эти безнадежные минуты на помощь погибшему герою пришла смерть: она вынула из урны судеб великое имя, и Елизаветы, русской императрицы, не стало. Она совершила самый ужасный шаг – от престола в могилу. Гонец привез королю эту весть, более радостную, чем какая-либо иная во время войны. Она скончалась 5 января 1762 года. Смерть этого одного слабого, болезненного человека преобразила весь политический горизонт. От этой нити зависела судьба бесчисленных народов и людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183