Он выступил, переправился через Эльбу, разбил часть корпуса Ласси Ласси Франц Маврикий – сын знаменитого русского фельдмаршала Петра Петровича Ласси, до 1744 г. пребывавший на русской службе. В начале 1760 г. его корпус прикрывал район Дрездена.

и подошел к главному корпусу для атаки. Но Ласси не дожидался его, а быстро отступил; после этого и Даун переправился через Эльбу. Обе армии шли теперь рядом в Силезию. Зной был до того невыносим, что однажды, 6 июня, 105 пруссаков пали мертвыми в строю. Все жаждали воды, но тяжело нагруженным, обливающимся потом солдатам не разрешали пить. Едва же замечали они колодезь, ручей, пруд или лужу, то мучительная жажда побеждала даже страх перед ожидавшими их побоями. Они выбегали из рядов, черпали воду шапками и утоляли жажду под ударами, которые немилосердно сыпались на них. Офицерами рудоводило при этом чувство собственного достоинства, но они не исполнили предписаний прусской дисциплины, повелевающей наказание не одними ударами, а смертью тут же на месте преступления.
Армия Дауна шла постоянно рядом с королевской, в тылу которой находился Ласси со своим большим корпусом. Это последнее обстоятельство побудило Фридриха, узнавшего между тем о Ландсгутском поражении, атаковать Ласси со всей своей армией. Он внезапно повернул и пошел назад к Баутцену, прямо на Ласси, который отступил с величайшей поспешностью через Дрезден за Эльбу. Король решил осадить Дрезден, – что прежде не приходило ему в голову, – полагая, что осторожный Даун не пойдет один в Силезию и не покинет беззащитного Ласси. Во время похода Фридрих узнал о поражении Фуке, возвещенном ему радостной пальбой австрийцев. Вследствие этого намерения его относительно Дрездена стали еще более решительными. Даун между тем продолжал свой путь, стремясь изо всех сил предупредить короля в Силезии. Он воображал, что опередил его на несколько переходов, но на самом деле он на столько же отстал. Узнав о движениях короля и догадавшись о его планах, он тоже поспешно повернул назад.
Между тем Дрезден был блокирован. Пункт этот в качестве крепости был весьма незначителен: в Старом городе не было ни защищенной дороги, ни равелинов – только узкие рвы и земляные валы с частоколом в Новом городе. Жители и гарнизон были ошеломлены прибытием короля. В несколько часов австрийцы оказались вытеснены из большого королевского сада и предместий, и, быть может, смелый приступ сразу решил бы участь города в эту критическую минуту. Но ужасы, неразрывные со штурмом, особенно же королевской столицы, заставили Фридриха принять иные меры. Он надеялся овладеть мгновенно этим важным пунктом с помощью переговоров о капитуляции; но австрийцы, подойдя по другому берегу Эльбы, открыли сообщение с городом и ввели в него много войск. Таким образом, надежды короля оказались тщетными. Вскоре прибыли сюда и имперские войска. Комендант, генерал Макир, на требование о сдаче отвечал, что будет защищаться до последнего человека. Дело дошло до правильной осады, которая принадлежит к самым достопамятным событиям этой необыкновенной войны.
14 июня пруссаки открыли канонаду по городу с обеих сторон Эльбы. Еще в тот же день гарнизон сжег запасы дров, сложенные по берегам реки, чтобы пруссаки не воспользовались ими для заполнения городских рвов. Огонь распространился и спалил много прилегающих домов. Тяжелая прусская артиллерия еще не прибыла, потому пруссаки стреляли двенадцатифунтовыми ядрами, гаубицами и брандкугелями. Часто вспыхивавшие от этого пожары были своевременно прекращаемы заранее принятыми мерами, для их тушения привлекли проживающих в городе евреев. Надеясь, что опасность, грозящая королевской столице от пожара, – притом от союзника! – подействует на австрийцев, пруссаки вначале стреляли больше по городу, чем по валам. Но комендант, руководимый приказами свыше, не смутился этим и защищался, подкрепляемый всей австрийской армией, прибывшей через несколько дней. Войска ее постоянно входили и выходили из Нового города, словно он и не был осаждаем, так как вытеснили отсюда с большим уроном слабый корпус пруссаков, находившийся вдали от короля и защищавший здесь линию Эльбы под командой принца Гольштинского. Преимущества от установившейся таким образом коммуникации были столь велики, что все действия осаждающих ни к чему не повели. Целые корпуса австрийцев вошли в город и производили вылазки, пока гарнизон отдыхал. Фридрих, щадивший по возможности внутренние части городов при осаде Праги и Ольмюца, теперь следовал иной системе, желая испробовать, не отступят ли австрийцы, видя неминуемую гибель Дрездена от пожаров.
Между тем из Магдебурга прибыла тяжелая артиллерия; тогда началось беспрерывное метание бомб по городу. Жители испускали жалостные вопли, не зная, куда укрыться в смертельном ужасе. В домах они подвергались опасности быть раздавленными рушащимися стенами, сгореть или задохнуться, а по улицам носились бомбы и ядра, убивавшие ежечасно кого-нибудь, так что лишь крайняя нужда заставляла их выходить из домов. Предместье у Вильсдруфских ворот, уцелевшее во время предыдущей осады, было теперь зажжено пруссаками, чтобы подойти ближе к валам. Пламя страшно бушевало внутри и вне города; многие значительные улицы горели от одного конца до другого. Великолепные дворцы, которые могли бы украсить всякий европейский город, сделались жертвой огня. Ежеминутно со страшным треском обрушивались многоэтажные дома и мануфактуры. Видные жители зачастую погребены были заживо под обломками или же бежали, покинув все на произвол судьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183