— спросила Синтия.— Нет. В течение последних двух лет папа выкупил все акции, так что весь капитал остался у нас, — сообщила Бет. — Я узнала об этом, когда по просьбе отца стала заполнять бухгалтерские книги. Папа продал все остальное, чтобы сделать это.— Он продал даже шахту? — поразилась Синтия. Рейберн вручил ей несколько листков бумаги.— Вот список ваших владений, мисс Маккензи.Быстро просмотрев первую страницу, Синтия недовольно взглянула на нотариуса:— Получается, что большая часть собственности так или иначе связана с этой дурацкой железной дорогой?!— Не большая часть, а вся собственность, — поправил ее Рейберн. — Разумеется, исключая ранчо.— Но, судя по всему, дорога была убыточной два последних года. Ты знала об этом, Бет? — обратилась Синтия к сестре.— Конечно, мы же расширяем дело.— Но если мы немедленно не прекратим это, Роки-Маунтейн-Сентрал просто разорится.— Судя по вашем словам, вы не очень верите в мои способности, мисс Маккензи. — Насмешливый голос донесся с той стороны, где сидел Дэйв Кинкейд.Синтия посмотрела на него:— К вам лично это не имеет отношения, Кинкейд. В трудные времена я привыкла полагаться на собственные способности. Насколько я понимаю, мы теряем деньги и можем вообще остаться без них еще до того, как новая ветка будет построена.— Существуют правительственные дотации и займы, мисс Маккензи, — с презрением проговорил Дэйв.— Ну да, Кинкейд, понимаю. Вы в любом случае в проигрыше не останетесь: или будете получать пять процентов дохода от дороги, или сразу завладеете пятью тысячами долларов.— А вам это не нравится, не так ли, леди? — усмехнулся Дэйв. — Но я тут ни при чем. Железная дорога — мечта вашего отца.Пит откашлялся.— Но ведь еще есть процветающее ранчо, Тия. Если даже с железной дорогой ничего не выйдет, вы сможете прекрасно жить на доходы от Раунд-Хауса.— Очевидно, так и будет! Неужели я — единственная из присутствующих, кто в состоянии разобраться с финансовыми документами? — Огорченная, Синтия отдала листок Рейберну и села, сложив на груди руки.— Леди, вы всегда сможете продать железную дорогу, если сочтете, что она не приносит желанной выгоды, — заявил нотариус. — Кстати, раз уж об этом зашел разговор. считаю своим долгом сообщить, что мы в любой момент готовы купить у вас Роки-Маунтейн-Сентрал.— Боже правый! — возмутилась Синтия. — И сколько же вы предлагаете за нее?— Дорога Лоун-Стар-Рейлроуд делает вам очень щедрое предложение.— Лоун-Стар?! — воскликнула Бет. — Так ею же владеют Каррингтоны, не так ли?— Совершенно верно, — кивнул нотариус. — Должен сказать, Майкл Каррингтон именно поэтому приезжал в Денвер, когда умер ваш отец.— Что ж, вы можете ответить Майклу Каррингтону: Роки-Маунтейн-Сентрал не продается, — решительно проговорила Бет. — А теперь, если вы закончили, мистер Рейберн, приглашаю всех к завтраку.— Нет, есть еще одна вещь, — заявил нотариус, вынимая три пакета из стоящей на полу сумки. — Ваш отец просил передать вам это, девочки. — Он раздал сестрам по завернутой шкатулке и запечатанному конверту. — Мэтью просил сказать вам, что шкатулки вы можете открыть когда угодно, а вот конверты — он настаивал на этом — вы можете вскрыть лишь тогда, когда в вашей жизни будут трудные минуты, и вы больше чем когда-либо будете тосковать по нему или нуждаться в его помощи.— Мне его не хватает уже сейчас, — призналась Энджелин. — Может, мне стоит вскрыть письмо?— Каждая из вас вольна принять решение, — сказал Рейберн. — Итак, если вопросов больше нет, то я, с вашего позволения, закончил.— Ну да, вроде все, — проворчала Синтия, вставая. — Пошли завтракать.Синтия думала, что день будет спокойным и тихим, но все вышло по-другому. Мэтью Маккензи любили и уважали все — и богатые, и бедные, — и те, кто не сумел прийти на похороны, вереницей тянулись к Раунд-Хаусу, чтобы выразить соболезнования. К полудню доставили больше дюжины телеграмм.Поэтому сестры, договорившись одновременно открыть шкатулки, смогли собраться в гостиной только к обеду.— Ты старшая. Бет, — произнесла Энджи, — поэтому открывай первая.Бет взвесила сверток в руке.— Очень тяжелая. Как по-вашему, что там такое?— Будем надеяться, что там лежит золотой кирпич, — пошутила Синтия. — А вот мой сверток, наоборот, совсем легкий. Думаю, там перья.— Не стоит сейчас шутить, Тия, — оборвала ее Энджи. — Ты же знаешь, что папа не сделал бы этого.— Да, но у него было чувство юмора, Тыквочка. Энджелин оставалась серьезной.— Мне кажется, что папины подарки — особенные. Давай же, Бет, не тяни!— Хорошо.Энджи и Синтия, замерев, смотрели, как старшая сестра развязывает шнурок и разворачивает обертку. Но, приподняв крышку, она быстро захлопнула ее.— Пожалуй, лучше подождать до обеда, — поддразнила она сестер.— Ну, Бет! — застонала Энджи.— Скорее, Бет, а то я сама открою, — предупредила Синтия.Захихикав, Бет подняла крышку шкатулки и вынула из нее маленький паровозик. Ее глаза сияли от радости.— Да это же миниатюрная копия Бетси — первого папиного паровоза!— Не понимаю только, отчего он не отдал тебе другую копию — побольше той, которая хранится у него на столе, — пожала плечами Синтия.— Все так, как я говорила, — заявила Энджи. — Папа приказал сделать эту игрушку, потому что хотел передать тебе послание.— Думаю, ты права, Энджи. Если бы он отдал мне другую копию Бетси, я бы не стала искать в этом скрытый смысл. Папа говорит мне что-то, и, кажется, я понимаю его. Он хочет, чтобы я продолжила начатое им дело.— Ты не можешь знать это точно, — заявила Синтия. — Господи, Бет, я понимаю, сколько сил ты вложила в железную дорогу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95