— Ну что ж, дом, ты запер меня, да? В конце концов ты поймал меня! Но мы еще посмотрим! Раз ты смог разрушить мою жизнь, то я могу разрушить тебя! Будь ты проклят, замок Саттон!Когда ее внесли обратно и уложили в постель, она все еще причитала, что ненавидит дом.— Ради Бога, позовите доктора, — сказала старуха, в которую превратилась Клоппер. — Это истерика, она может убить ее.Но Том, друг детства Мелиор Мэри, возразил:— Здесь лучше поможет не доктор. Я поеду за ним. Он никогда не был вдали от нее.— Кто?— Митчел, конечно!— Митчел! Уж он-то знает, как с ней обращаться.— Итак, ты вернулся. Черт возьми, мальчик мой, ты заставил меня волноваться. Я думал, что ты серьезно заболел, — сказал Джозеф.Стоял июль, и Кастилия утопала в зное, но во дворе виллы, принадлежащей вельможе Гейджу, били фонтаны, и деревья отбрасывали прохладную тень на то место, где сидел он сам, обмахиваясь веером из перьев. У его ног лежал Черномазый, похожий на кудрявую собаку, и, когда к ним приблизился Гарнет, Джозеф слегка толкнул ногой негра.— Этот бездельник все время спит. Переступи через него и садись. Скажи-ка, какие новости от принца?— Никаких. Я его не видел. По дороге в Бристоль я действительно заболел, потому и задержался.Джозеф налил ему немного вина слегка дрожащей, но все еще очень изящной рукой.— Выпей немного. Тебе понравится. Я припрятал его, когда мы впервые приехали в Испанию много лет назад.Джозеф очень сильно, даже как-то болезненно любил Гарнета и не задумываясь отдал бы за него жизнь. Он обожал сына так же, как обожал когда-то его мать. Но лицо его ничего не выразило, и он, полуприкрыв глаза, спросил:— Так что же случилось?— Я подхватил эту болезнь в Лондоне, а заболел во время своего путешествия и, наверное, умер бы, если бы не милосердие монахов.— Где это произошло?— В Инглвудском монастыре — это в Беркшире, около Кентербери.Джозеф покачал головой. Он уехал из Англии тысячу лет назад, и даже если когда-то и слышал эти названия, то давно забыл их.— Но эта история плохо кончилась. Монах, который за мной ухаживал, заразился от меня и умер.Джозеф отпил немного вина.— Он был старым?— Трудно сказать. Выглядел он стариком, но, скорее всего, ему не было и шестидесяти. Он был очень добрым и мягким. Немного сумасшедшим, возможно. Много лет назад его нашли монахи: он бродил без цели, потеряв память.Джозефа это не тронуло.— Он и мухи не обидел, а я убил его!— Ну, перестань, Гарнет. Ты же не можешь отвечать за естественные природные процессы.— Что ты хочешь сказать?— Если ему суждено было умереть, это случилось бы и без твоего вмешательства.— Ты действительно этому веришь? И так же думал, когда умирала моя мать?Джозеф колебался, не зная, что ответить. Во сне вздохнул и пошевелился Черномазый.— И да и нет. Она могла бы прожить гораздо дольше, но, возможно, у нее не было другого выхода.— Не понимаю.— Да.Это было заключительным словом. И в тени деревьев и виноградных лоз воцарилась полная тишина — слышалось только журчание серебристых фонтанов.— Он был добрым человеком, — тихо сказал Гарнет.— Раз он вернул тебе здоровье, я в вечном долгу перед ним. Как его звали?— Этого никто не знал, он и сам не помнил. Но у него было имя, которым его называли монахи.— Какое?Стояла тишина, и судьба колебалась. Должен ли Джозеф Гейдж, который так много страдал в этой жизни, но все-таки одержал блестящую победу над всеми своими горестями и неудачами, страдать от новой боли? И Гарнет, не имевший того великого дара, которым обладали его родители и все предки, начиная от доктора Захария, слегка приподнялся на стуле, словно хотел избавиться от тяжелого груза, и сказал:— Маленький Монах. Они называли его Маленьким Монахом.— Упокой, Господи, его душу, — проговорил Джозеф, и снова все вокруг стихло, и слышались только плеск фонтанов, бульканье наливаемого вина и похрапывание Черномазого.— Вылезайте из кровати! — приказал Митчел. — Вылезайте и немедленно раздвиньте шторы! Вы должны сделать это, мисси, ради всех нас.Мелиор Мэри пребывала в таком состоянии уже месяц, лежа в затемненной комнате и разглядывая стены и потолок. Она ничего не ела, кроме куска хлеба в день, перестала пить свою чудесную воду из Малверна, и возраст уже начал нагонять ее. Вокруг глаз и на щеках появились морщины, а знаменитые серебристые волосы потеряли блеск и безжизненно повисли вдоль щек.Она посмотрела на него, но в огромных сиреневых глазах были безразличие и пустота.— Что вы от меня хотите? — сказала она совершенно неузнаваемым голосом.— Я хочу, чтобы вы вернулись к жизни, Мелиор Мэри. Вы же попросту можете умереть, если будете месяцами лежать здесь! Вы обязательно умрете, если сейчас же не встанете.Но он был уже стар и утратил свою власть над нею. О прежнем Митчеле напоминали только ужасный шрам и сверкающие глаза.— Уходите!— Нет. Я не могу оставить вас в таком состоянии. Я люблю вас, мисси, и хочу, чтобы вы снова зажили нормальной жизнью.— Я никогда не смогу этого сделать.— Возможно, вы и правы. Вы не сумеете жить как красивейшая из женщин, но вполне можете встать с постели и вести жизнь, достойную хозяйки поместья. Саттон нуждается в вашей заботе и внимании.Мелиор Мэри беспомощно засмеялась.— Неужели? Прекрасно! Он этого не дождется. Проклятый дом разрушил мою жизнь, так пусть теперь тоже пострадает!— Что вы хотите сказать?— Он на долгое время ослепил меня. Я думала, что это древнее наследие значит больше, чем любовь, и так долго колебалась, что потеряла Чарльза Эдварда. Теперь мне остается только превращаться в глубокую старуху.Она отвернулась и горько заплакала, уткнувшись в подушку.— О, не надо, мисси, не надо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99