Сибелла улыбнулась своей светлой улыбкой:— А мне интересно, не найдет ли бедная старая Докингс себе мужа еще раньше этой красавицы и не будет ли ей тогда неохота ехать с ней куда бы то ни было?Выражение лица Докингс моментально изменилось:— Вы так думаете, мисс? Правда?Сибелла задумалась.— Покажи мне свою руку, и я скажу тебе.Служанка от удивления вытаращила глаза.— Вы умеете читать по рукам?— Может быть. Дай-ка руку. Нет, не только правую, мне нужно видеть обе.Докингс присела на корточки, повернув к Сибелле ладони. Девушка склонила над ними голову, и казалось, что она не столько читает линии, сколько использует их в качестве своеобразного канала, ведущего к глубинам ее древнего дара.— Да, у тебя будет муж, — сказала она, — и долгая жизнь, и веселый сынишка.— Только один?Сибелла засмеялась.— Муж или ребенок? Нет, боюсь, что и тот и другой у тебя будут в единственном экземпляре.— А вы можете мне еще что-нибудь рассказать?— Могу, но не буду, потому что если я начну рассказывать, то мы останемся здесь на весь день и мои несчастные волосы будут висеть, как у ведьмы. Помоги мне, а то я никогда не соберусь.И они начали как раз вовремя, потому что не успела Докингс завязать последнюю ленту и закрепить последнее перо, как дверь в соседнюю комнату распахнулась, и они увидели на пороге Мелиор Мэри, запыхавшуюся и растрепанную.— Господи, — затараторила она, — я опаздываю, а моя служанка заявляет мне, что она больна. Я разрешила ей пойти лечь. Докингс, ты оденешь меня? Сибелла, вы ведь уже закончили? Ты прекрасно выглядишь. — Она немного помолчала, после чего медленно произнесла: — Да, просто великолепно. — И снова заговорила быстрее: — Ах, черт возьми, уже возвращаются отец и Мэтью! Это значит, что у меня остался в лучшем случае час. Прошу тебя!Она говорила очень взволнованно, и Сибелла поднялась со стула.— Конечно, конечно, не переживай так. Докингс, поможешь? По крайней мере, причеши ее.Мелиор Мэри показала ей язык.— Благодарю вас, мадам. В волосы я вплету розы. Я как раз собирала их в саду, потому и опаздываю.И она вытащила из-за спины огромный букет чудесных роз.— Надеюсь, вы срезали с них шипы? — встревожилась Докингс.— Да, даже уколола большой палец. Ну, теперь мы можем начать?Через час Елизавета и Сибелла, накинув мантильи, вышли через Центральный Вход на ночной воздух. Мелиор Мэри еще не было и в помине. Они подождали, пока к ним присоединится Джон в жилете из черного и малинового бархата и огромном парике, и, наконец, услышали, как из конюшни выехала карета. Ею управлял Мэтью Бенистер. Карета подъехала, и дамы с трудом пронесли свои широкие юбки через дверцы и заняли свои места. Джон протиснулся в уголок, где едва мог дышать.— По-моему, вы полнеете, — заметил он, обращаясь к Елизавете, и Сибелла, не сумев сдержаться, лукаво засмеялась.Черные лошади рыли копытами землю, и их упряжь позвякивала в темноте, как колокольчики. Дамы уже начали нетерпеливо ерзать на своих местах, их кринолины скрипели и шуршали. Джон Уэстон постучал тростью по крыше кареты и закричал:— Мелиор Мэри, выходи немедленно!И тогда она внезапно появилась, цветущая и прекрасная, как зимняя фея. Сиреневое с серебром платье гармонировало с ее глазами и волосами. Она на мгновение задержалась в дверях Центрального Входа. Гирлянда из роз, которую Докингс вплела в ее волосы, усиливала сходство с каким-то неземным существом.— Ну как, Мэтью, — спокойно спросила она, — хорошо ли я выгляжу?При всей необычайной красоте Мелиор Мэри в сущности была ребенком — ей еще не исполнилось пятнадцати. И, когда он покачал головой, губы у нее задрожали:— Как? Разве нет?— Я не очень хорошо вас вижу, — ответил Мэтью. — Позвольте мне немного отойти назад.Сделав несколько шагов, он остановился как вкопанный, впервые разглядев все ее великолепие, и почувствовал, как забилось сердце.— Вы очень изысканны, — наконец ответил он.— А вы стары, — сказала она, как обычно странно и резко.— Нет. Мне восемнадцать — немногим больше, чем вам.— Но выглядите вы старше.Он улыбнулся:— Это потому, что я должен был сам о себе заботиться.— Почему?— У меня нет родителей. Меня воспитали двоюродные братья и сестры. Я вырос во Франции.— А кто были ваши отец и мать?Мэтью смотрел на нее своими близорукими глазами, но она знала, что сейчас он ее не видит.— Не знаю, — ответил он.Во внезапно наступившей тишине стук отцовской трости очень напугал ее.— Мелиор Мэри, если ты через минуту не будешь в карете, мы уедем без тебя. Проклятие! — добавил он для острастки.Но девушка медлила, не сводя с Мэтью глаз.— Вы помните тот день, когда спасли меня? И цветы на вашей шляпе?— Да.— Что это были за цветы?— Гиацинты. Дикие гиацинты.— Я буду вас так называть, потому что ваши глаза такого же цвета. Точно такого. И я буду считать вас своим братом, поэтому вы не сможете любить никого, кроме меня.Мэтью засмеялся.— Но я буду любить многих. Я молод и буду жить своей жизнью.Мелиор Мэри стиснула зубы:— В вашей жизни не будет ничьей любви, кроме моей.И, не сказав больше ни слова, вошла в карету.— Мелиор Мэри… — позвал Мэтью.Но лошади, уставшие стоять без движения, тронулись, и он остался стоять, глядя на исчезающую в темноте карету. В окне мелькнул каменный профиль Мелиор Мэри, и лишь Сибелла оглянулась и посмотрела на него своими светлыми глазами.Последним, что увидела Елизавета, проваливаясь в темноту, был парик миссис Рэккет — необычайных размеров, украшенный бриллиантами и увенчанный тремя гигантскими перьями. Он очень напоминал ей парус корабля. И когда она пришла в себя от резкого запаха солей и увидела взволнованное лицо хозяйки дома совсем рядом со своим, эта мысль снова промелькнула в голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99