— Вполне современный человек. Но, видите ли, они неплохо существуют.— Гм… по-моему, пора привести сюда аббата. Хорошо бы сейчас же начать читать молитвы.И он вышел из комнаты, снова оставив Гарнета наедине с умирающим. Этим необыкновенно светлым вечером он выглядел моложе, чем обычно, а волосы, освещенные красным светом зари, напомнили Гарнету его собственные. Да и вообще черты лица Маленького Монаха были очень схожи с теми, что он, Гарнет Гейдж, каждое утро видел в зеркале. Все было очень странно, но чем больше Гарнет думал об этом, тем очевиднее становилось сходство.Он сел на кровать и положил руки на плечи умирающего. К его удивлению, тот открыл глаза и посмотрел на него. Гарнет никогда раньше не видел их — они всегда были скрыты толстыми стеклами очков, — и теперь громко вскрикнул. В них была такая же синева, как и в его собственных глазах, только немного приглушенная возрастом. Эти глаза с обожанием смотрели на него.— Гарнет? — едва выговорил Маленький Монах. Казалось, что его голос легок и воздушен, как облако.— Да, Маленький Монах?— О, сын мой, со мной случилась замечательная вещь… — слова замерли у него на устах, и тишину нарушал только звон колокола, бьющего свой реквием по умирающему.— Гарнет…Шепот затерялся в громком звучании колокола, и Гарнет наклонился к бледным губам монаха, слегка приподняв его.— Да?— Туман рассеялся. Ты понимаешь меня?Гарнет покачал головой, а голубые глаза с еще большей любовью посмотрели на него:— Пока я спал, мне приснился сон. И теперь я знаю ответ.Сердце, бившееся так близко от груди Гарнета, слабело с каждым ударом. До неизбежного расставания оставались считанные секунды.— Я люблю вас, Маленький Монах, — сказал Гарнет. — Пусть ваша душа обретет покой на небесах.— О, сын мой… — голос становился все тише и тише, — …видишь ли… ты действительно… О, Гарнет… мой сын.И с этими словами он склонил голову на плечо своего мальчика, улыбнулся ему и умер.Его похоронили через два дня на монастырском кладбище, где над каждой могилой возвышался большой камень. На камне на могиле Маленького Монаха написали два слова: «Брат Гиацинт».— Это было его настоящее имя? — спросил Гарнет, становясь на колени, чтобы попрощаться с ним навсегда.— Нет, — ответил Аугустус, — никто не знает, как его звали. Гиацинтом его называл старый аббат. Он говорил, что его глаза напоминают полевые цветы, — по-моему, странная фантазия.— Брат Гиацинт, — улыбнулся Гарнет. — Знаете, мне показалось, что к нему перед смертью вернулась память. Он так осознанно на меня смотрел, как будто что-то вспомнил.— Правда? Ну что же… — Брат Аугустус мысленно уже обратился к тому моменту, когда будет ужинать сегодня вечером — после похорон ему очень хотелось есть. — Надеюсь, это принесло ему несколько минут счастья, он заслужил их.— Да, — ответил Гарнет, сел на лошадь и направил ее к воротам монастыря. — Жаль, что я знал его так недолго. Его было легко и приятно любить.— Вы совершенно правы. Что ж, прощайте, мистер Гейдж. Вряд ли мы еще когда-нибудь увидимся.— Да. Я попал сюда чисто случайно и, скорее всего, не вернусь. Прощайте, брат.Гарнет пришпорил лошадь, и она поскакала прочь, но, выезжая из ворот, он обернулся, помахал рукой и еще раз крикнул:— Прощайте! — И почти неслышно добавил: — Прощай, брат Гиацинт. ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ И тогда наступил момент, когда Мелиор Мэри начала ненавидеть этот дом. Она стояла у окна в дальнем конце Длинной Галереи и смотрела в сторону парка, где между деревьями мелькал плащ Чарльза Эдварда. Почти не чуя под собой ног, она сбежала вниз по лестнице и бросилась в конюшни. Ее лошадь, Тандер, стояла без упряжи, но зато лошадь Тома полностью была готова к прогулке. Не раздумывая ни минуты, Мелиор Мэри села в незнакомое седло. Отчаяние пробудило в ней бешеную и неудержимую энергию, всегда бурлившую в ней.Когда принц оставил ее одну у колодца, она простояла там еще, наверное, минут пять, неподвижно глядя в пустоту, и только тогда бросилась следом, но было поздно — он собрал вещи и покинул Саттон. Увидев Чарльза из окна галереи, она поняла, что вряд ли догонит его, однако пустила лошадь в бешеный галоп.Безжалостно загнав несчастное животное, Мелиор Мэри все-таки еще раз увидела своего возлюбленного далеко впереди, у больших ворот. Принц попросил сторожа открыть их, и тот торопился исполнить просьбу. Она с ужасом наблюдала, как створки ворот начали медленно разъезжаться.— Ваше величество! Чарльз Эдвард, остановитесь! Я поеду с вами! Будь проклят этот дом, будь проклято все на свете! Я все брошу!Но он не слышал ее. Тяжелые металлические решетки раздвигались все шире и шире, а он в нетерпении дергал поводья.— Нет, нет, нет! — кричала она в полный голос. — Я передумала! Я еду с вами!Должно быть, принц что-то услышал, потому что обернулся и посмотрел назад, но в этот момент она была скрыта от него высоким деревом. Так зло подшутила над ними судьба. Ворота наконец открылись, и принц Чарльз Эдвард, злосчастный наследник династии Стюартов, выехал туда, где его жизни предстояло теперь развиваться по нисходящей. Герой сорок пятого года, самый лучший и самый смелый из всех королей, потерял свою последнюю надежду.Створки ворот за его спиной начали съезжаться, и, когда Мелиор Мэри добралась до них, закрылись прямо перед ее носом. Она спрыгнула с лошади и голыми руками забарабанила по металлическим засовам.— Вернитесь! Вернитесь! — воскликнула она в отчаянии.Но принца уже и след простыл. Он несся вперед, как будто в него вселился дьявол.— О Господи, помоги мне! — снова закричала она, не обращая внимания на изумленное лицо сторожа, с недоумением наблюдающего за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99