— Да как вы смеете?! То, что произошло между Сибеллой и мной, было совершено в порыве безумия. Это никогда не может повториться.Мелиор Мэри засмеялась ему в лицо, но он так сильно встряхнул ее, даже приподнял над землей, что у нее захватило дух.— Вы смеетесь? О, как мало вы знаете о жизни! Как мало доброты в вашем жестоком сердце, скрытом под маской красоты. Но меня вам не провести… Теперь я понял, какая вы безжалостная гадина.В ответ она взмахнула в воздухе хлыстом. У Мэтью в руках тоже был кнут, и он, только желая выбить хлыст из ее рук, щелкнул своим кнутом и попал ей по щеке. Тоненькая струйка крови потекла по мягкой коже на серебристые волосы.— Я никогда не думал, что смогу поднять на вас руку, но теперь готов убить вас! Вам никогда не приходила в голову мысль о прощении? Почему вы, люди высшего сословия, считаете себя вправе действовать как судья и присяжные в одном лице? Кто вы такая, чтобы выносить приговор?— Но вы же знали, что должны быть неприступны и тверды ради Саттона!— Будь проклят Саттон вместе со всеми вашими дурацкими и безумными идеями! Только ради вашего каприза именно я должен был стать вашим мужем. Вы могли бы сделать прекрасную партию, выйти замуж за дворянина, и все равно ваш чертов замок и все поместье остались бы при вас.Она обожгла его злобным взглядом.— Вы можете говорить плохо обо мне, можете проклинать весь мир, но оставьте в покое замок! Вы же знаете, что я готова утопиться в ведре с водой даже ради одного-единственного кирпичика.Мэтью схватил ее за подбородок и притянул ее лицо к своему.— Тогда слушайте. Я ненавижу его. Саттон сломал, разрушил меня. Я пришел сюда с самыми радужными надеждами на будущее, а этот дом встретил меня молчанием. И еще, в дополнение ко всем моим несчастьям, я влюбился в вас, более того, стал боготворить вас, ценить вас, лелеять вас и ото всех оберегать. А вы втоптали меня в грязь, вы бесчувственная, безнравственная, злобная тварь! Я бы до смерти избил вас!— Ну так что же вы стоите? — Она смело посмотрела ему в глаза. — Сорвите на мне свое раздражение! Я не боюсь!Одно бесконечное мгновение жизни Мелиор Мэри угрожала опасность, потому что кровь отлила от лица Гиацинта и он уже занес свой кнут над головой девушки, но потом, громко зарыдав, оттолкнул ее от себя.— Убирайтесь! Уходите! Я больше никогда не хочу вас видеть!— Вы испугались…— Да, да! — Он закрыл лицо руками. — Я испугался, я не смог, Боже! Потому что я люблю вас, несмотря на вашу жестокость!На душе у него было тяжело, из глаз текли жгучие слезы. Но она все стояла, только отвернулась, чтобы он не видел ее слез.— Уходите, — повторил он.— Никуда я не пойду. Не могу. Когда мы впервые встретились, вы спасли мне жизнь, и я отдала ее вам целиком. Это был не каприз и не детская игра. Я и вправду любила вас, и поэтому возненавидела за то, что вы сделали.Гиацинт опустил руки.— Вы еще любите меня?— Люблю, ненавижу — все вместе, все перемешалось.— Тогда, если вы меня любите, простите Сибеллу.— Это невозможно. — Мелиор Мэри повернулась к нему. В ее глазах бушевала буря эмоций. — Когда-то я говорила вам, что во мне есть черта, мешающая мне жить, какое-то упрямство. Я знаю, что оно не принесет мне счастья. Но если я прощу вас… — Ее голос дрогнул, губы задрожали, а глаза так быстро наполнились слезами, что она не смогла их скрыть. — …Тогда я никогда не сумею простить Сибеллу. Неужели вы не понимаете, что, оправдывая вас, я должна обвинить ее? О, как ужасно быть такой, как я, Мэтью! Клянусь, что только вы и Саттон знаете самые сокровенные уголки моей души.— Но вдруг она умрет?— Значит, так должно быть.— А ребенок? Вы ведь не возненавидите ребенка?Несмотря на все свои страдания, Мелиор Мэри испугалась этого вопроса — не самих слов, а того, как они были произнесены, — вдруг ясно поняв, что Гиацинт не знает правды о том, кто отец Гарнета.— Ну? — торопил он ее, ожидая ответа.Она казалась спокойной, но мысли ее скакали, словно испуганные мыши. Сейчас она могла сломать его, добить до конца и тем самым отплатить за всю боль, которую он ей причинил. Но зачем? Гиацинт должен принадлежать ей, и, как бы ни пришлось за это бороться и как бы ни была велика цена, она сделает его хозяином Саттона. Гораздо лучше, если он никогда не узнает, что этот болезненный младенец — его сын. Пусть обман Сибеллы останется тайной.— Я буду любить его — он мой кузен, — наконец ответила она. — Он пришел в этот мир чистым и невинным.Мелиор Мэри сделала шаг ему навстречу, бледная, но очень решительная.— Гиацинт, я хочу, чтобы в июне, в день моего восемнадцатилетия, вы женились на мне. Мы скроем это ото всех, и пусть весь свет отправляется к чертовой матери! Вы сделаете это?— Но у меня нет семьи…Она топнула ножкой.— Господи Боже! Вы сведете меня с ума! У вас будет семья, когда вы возьмете меня в жены. Так сделаете вы это или нет?Ему было необязательно отвечать. Эта дикая птичка находилась в его объятиях, там, где ей и полагалось быть. Какое удивительное чувство — касаться ее прекрасного тела, такого нежного и такого сильного, видеть серебристый атлас ее волос, ощущать щекочущее прикосновение длинных ресниц к его щеке.— Любимая моя, простите меня!— Мне нечего прощать. Я все забыла.— Ничто и никто больше не станет между нами, Мелиор Мэри, моя любовь, моя радость, моя королева!Поцелуй, казалось, длился всю жизнь и связал их навеки.Пройдя через галерею, вниз по лестнице и через холл, в Большой Зале наконец появилась маленькая процессия. Впереди шел Черномазый, немного пританцовывая на ходу, за ним — миссис Текер, которая держала на руках маленький комочек, завернутый в массу пеленок; на головку новорожденного она надела накрахмаленный гофрированный чепчик, отчего младенец выглядел слегка чопорным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99