Прикрываясь пролетарской фразеологией, лейбористы проводят политику, играющую на руку буржуазии.

.Четверг. Единство забастовщиков не сломлено. Чувствуют себя бодро и уверены, что конец недели принесет победу. Завод безмолвствует. Единственные живые существа на нем – руководство и охрана.И в то же время… ни малейшего признака, что владельцы фирмы пойдут на уступки. Ни единого предложения стачечному комитету о начале мирных переговоров.– Не нравится мне все это, – сказала Уин, когда утром в пятницу семейство собралось к завтраку. – Похоже, что Хопли держат за пазухой какой-то сюрприз.– Что ты мелешь? – возмутился брат. – Они не могут не возобновить работу, иначе их ждет полный крах. А как они могут пустить завод без рабочих?– Не знаю, не знаю, но только все это мне не нравится.Послышался торопливый стук в дверь. В кухню влетел Билл; глаза у него горели.– Вы ничего не слыхали? Завод работает – пущен на полный ход! Надо что-то делать, или мы погибли!Уин выскочила из-за стола.– Что ты несешь, Билл? Не может быть! Ведь переговоры даже не начинались…– А их, верней всего, и не будет. Завод полон легавых. Они отняли у нас нашу работу, девочка. Глава четырнадцатаяДубинки В тесной кухоньке будто бомба взорвалась. Все сидели как громом пораженные.– Билл, ты рехнулся, – произнесла наконец Уин. – Где они могли взять столько квалифицированных рабочих?Со всей страны свезли – из Лондона, Лидса, Манчестера, Их привезли на завод в закрытых фургонах сегодня в пять утра. Уин рассмеялась:– Скоро это кончится. Как только мы сумеем пробиться к ним и все объяснить.– А если не удастся? Завод превращен в крепость. Даже продуктами запаслись на случай осады. И раскладушками – будут спать прямо на территории. Им шагу не дадут ступить с завода, пока не кончится забастовка.– Не волнуйся, как-нибудь проберемся.– Ворота на замке, не войдешь.– Взломаем! Ладно, пошли в комитет. Надо поговорить с Джо.После небольшой летучки в штабе во все концы города помчались велосипедисты с призывом: «К одиннадцати утра собраться на Рыночной площади».– Мы двинемся маршем к заводу, – сообщила Уин, – с духовым оркестром, и все как полагается. Мы попросим работающих выйти за ворота и попытаемся их убедить не предавать интересы рабочих. Они примкнут к нам, когда поймут, в чем дело. Это будет крупнейшая из демонстраций в Аркли со времен всеобщей стачки Крупнейшая за всю историю английского рабочего движения забастовка 1926 года, сорванная из-за предательства лейбористских лидеров.

.Часы на ратуше пробили одиннадцать.– Пора, – сказал Джо, расталкивая собравшихся. Все вышли, хлопая дверьми, и направились вниз по улице.Все двигались в одном направлении – к площади. Среди людского потока, беспрестанно подавая гудки, пробирались автомобили, словно корабли по Ла-Маншу в густой туман. Трезвонили трамваи, и полицейские орали:– Не скопляйсь! Разойдись!Полицейских было немного, и они явно нервничали: было похоже, что демонстрация застала их врасплох.Человек с красной повязкой на рукаве подал сигнал свистком. Демонстранты быстро построились в неровную колонну по четыре.Взвились самодельные флаги. Красным и черным на кусках полотна было выведено: «ПРЕКРАТИТЕ ШТРЕЙКБРЕХЕРСТВО!», «ЭТО НАША ОБЩАЯ БОРЬБА!», «НИ ПЕНСОМ МЕНЬШЕ – НИ МИНУТОЙ БОЛЬШЕ!» А впереди реяло красное знамя.– А вы тоже пойдете? – неожиданно спросила Уин.– Конечно!– Нам страшно интересно!– Боюсь, что будет больше чем интересно. Слушай, Дик, – Уин помрачнела, – если будет жарко, позаботься об Энн, понял?– А что?– Да ничего. Просто делай, как я прошу. Загремел оркестр, раздалась барабанная дробь, и колонна, извиваясь змеей, потянулась с Рыночной площади. Головная часть демонстрации уже вступила на близлежащую улицу, а они еще не двинулись с места. Золото труб полыхало на солнце, тяжелыми складками ниспадал пурпур знамени, а под ним маячили огненная шевелюра Билла и серая кепка Джо. И по обе стороны, как на волнах, подскакивали черные каски полицейских.Чем ближе к заводу, тем полицейских становилось больше. Они спокойненько пристраивались с обеих сторон к колонне и шагали в ногу с демонстрантами. Энн испытывала неприятное ощущение человека, стиснутого со всех сторон. Кругом столько полицейских, с такими презирающими лицами! Она вспомнила продолжение того же стихотворения: «Угнетенных, отверженных строй, окаймленный блеском штыков…»Вскоре демонстрация вступила на улицу, которая оканчивалась заводскими воротами; это был тупик, не имеющий других выходов.Неожиданно музыка смолкла. Колонна замерла. Сначала остановились передние и, подняв руки, дали знак остальным. Спереди доносились чьи-то встревоженные голоса.– Что случилось? – взволнованно спросила Энн. – Отсюда ничего не видно.Дик вытянул шею, но за колышущимися флагами трудно было что-либо рассмотреть.Это Джо, – сказал он. – Сцепился с полицейским инспектором… ну, с этим… знаешь, у которого напомаженные усы. Полицейских полно, всю улицу запрудили.– Они нас не пустят к воротам, – громким шепотом произнесла Уин, – и нам не удастся поговорить со штрейкбрехерами!– Куда ты, Уин?– Остановитесь оба, где стоите, а еще лучше отойдите к сторонке, не лезьте на рожон. – Расталкивая людей, Уин двинулась вперед и вскоре скрылась из глаз.Дик попробовал было пробиться вслед за ней, но вокруг раздались негодующие выкрики:– Не нарушай ряды! Жди свистка!И он действительно раздался – но только свисток полицейского инспектора. Дик увидел, как светло-синяя стена полицейских мундиров внезапно двинулась на них и стала теснить голову колонны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38