Вскоре они перевалили через горную седловину и снова очутились в лощине. Эта была еще более тесная, с еще более крутыми склонами и гораздо живописней.Склоны поросли частым лесом, а в просветах виднелся сверкающий быстрый поток, бегущий по устланному галькой дну. Вдоль опушки шла дорога – красивая, неперегороженная, отделенная от воды лишь узенькой полоской мшистого болота.После слепящего солнца равнины лесная прохлада показалась особенно приятной. Путники подошли к реке в том месте, где она с шумом низвергалась с порожистого кряжа, образуя довольно широкий плес; и солнечные лучи пронзали воду пучком золотых стрел. Переоблачиться в купальники и погрузиться в воду было делом одной минуты.– Ой! – завопил Дик. – Ледяная.– Не вода, а диво! – отозвалась Энн. Поплескавшись, они улеглись на солнышке.– Глядите-ка! – произнес Лайэн, когда немного погодя они снова плескались в воде. – Интересно, что угодно этому клетчатому джентльмену? Похоже, он чем-то опечален. Вон, видите, идет?– Верно, здесь купаться нельзя.– Приготовься загнуть еще что-нибудь покрепче. Лги напропалую, наш добрый Лайэн.Коротышка в зеленом клетчатом костюме с короткими брючками-гольф торопливо семенил к реке. Его разгоряченное лицо раскраснелось, а глаза сверкали, как у разъяренного быка.– Эй, вы там! Мне нужно с вами поговорить!– Не потрудитесь ли подойти поближе? – попросил Лайэн, хотя человек и так остановился у самой воды.– Черт побери, вы что, объявлений не видите?– Последнее объявление, которое мы видели, была вывеска: «Горячий чай», и отличный, надо вам сказать.Человек задохнулся от гнева.– Здесь не купаются! – только и мог он прохрипеть.– Что вы, напротив! – возразил Лайэн сладким голосом. – Как хорошо-то еще! Взгляните на нас!– Запрещено! Я купил право на рыбную ловлю по всей долине. И мне это влетело в копеечку! А теперь каждую неделю шляется всякое хулиганье…– Это уж не мы ли хулиганы? – спросил Лайэн решительно и не спеша направился к берегу.– Да нет, не совсем так… Я не имел в виду лично вас. Но, черт побери, молодой человек, это же противоречит спортивному духу. Здесь водится форель. Один из лучших ручьев в стране, и вдруг… Энн не выдержала:– Но что же, в конце концов, дозволено-то в этой благословенной стране? Сперва нас прогнали с гор – там, видите ли, охотничьи угодья, а сейчас запрещают купаться, потому что здесь, видите ли, рыбу ловят…– А по дорогам нельзя ходить, потому что там принято на машинах ездить, – вставил Дик.– Ну ладно, ладно…Человек попятился шага на два, когда купальщики с вытянутыми вперед руками двинулись к берегу.– Ладно, сегодня мы об этом больше говорить не будем, – торопливо произнес он, стараясь сохранить достоинство. Ему явно не нравились то ли эти вытянутые руки, то ли зеленоватая рябь ручья, из которой они появились. – Но должен вам сказать, что купаться в чужом ручье, где водится форель, – это вам не игра в крикет.– Конечно. Совсем даже не крикет!– Но это может превратиться в водное поло, – ледяным тоном предупредил Лайэн. – Из вас вышел бы неплохой мяч, мистер Рыболов.Но возмущенный владелец ручья уже спешил поскорее прочь, бормоча себе под нос, что это стыд и позор, и вскоре скрылся за деревьями.– Всему свой черед, – заметил художник: – когда врать, а когда и драться. Если бы все дружно дали отпор таким типчикам, как этот, в Англии дышалось бы куда легче.– Получается слишком жирно, – согласился Дик, – когда один человек имеет право отхватить целую речку или пустошь для собственных развлечений.– Вот именно, черт побери! – согласилась Энн, подражая гортанной речи толстяка.Они оделись, навьючили на себя рюкзаки и двинулись вверх по течению.Приближался вечер. Солнце клонилось все ниже и ниже к горизонту, дно долины окутали зеленые тени, и лишь на верхних склонах еще играли солнечные блики.– Скоро придется искать место для ночлега, – сказал Лайэн.– Пройдем еще немного, – предложил Дик. – Такая славная речушка!Дорога медленно поползла в гору, долина сузилась, со всех сторон подступили крутые склоны. Не только слева и справа, но и впереди простирались горные вересковые луга; казалось, что они, подобно огромному лиловому занавесу, раздвигались при их приближении.Они миновали ферму и вереницу деревенских домиков, но нигде не было видно ни лавки, ни заезжего двора.– На работу в этих краях мало надежды, – сказала Энн.Немного погодя, за поворотом, они увидели, что дорога кончается большой треугольной поляной с примятой травой и следами от автомобильных шин. На ближнем к дороге краю поляны стоял невысокий продолговатый дом, а перед ним, у самой стены, тянулась узенькая золотистая полоска настурций. С одной стороны к дому примыкал фруктовый сад, ярко-зеленый склон полого сбегал к обрыву над рекой, и в сумерках было видно, как кто-то снует взад и вперед между деревьями, складывая столики и стулья и снимая весело раскрашенные тенты.Театральным жестом Лайэн указал на белую вывеску, на которой нетвердым почерком было выведено: КОНЕЦ ПУТИОТДЫХ И ЕДА – Отдых и еда! – воскликнул он. – И, кто знает, быть может, и работа? «Конец пути» – что-то он сулит? Глава одиннадцатаяВот это работа! – Нет, нет! – закричала женщина, суетившаяся в саду, едва они направились в ее сторону, пригибая головы под отяжелевшими от плодов ветвями яблонь. – У меня спят даже на диванах, полдюжине человек я уже отказала.Она говорила слегка нараспев, что выдавало в ней южанку, и, ни на секунду не прерывая работы, бегала от столика к столику, быстренько складывая и нагромождая аккуратными штабелями стулья.– Не тревожьтесь, – объяснял ей Лайэн, проворно танцуя вокруг порхающей взад и вперед женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38