С другой стороны, если бы были беспредельны по количеству виды причин, то и
в этом случае не было бы возможно познание: мы считаем, что у нас есть
знание тогда, когда мы познаем причины; а беспредельно прибавляемое нельзя
пройти в конечное время.
.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Усвоение преподанного зависит от привычек слушателя; какие у нас сложились
привычки, такого изложения мы и требуем, и то, что говорят против
обыкновения, кажется неподходящим, а из-за непривычности - более непонятным
и чуждым, ибо привычное более понятно. А какую силу имеет привычное,
показывают законы, в которых то, что выражено в форме мифов и по-детски
просто, благодаря привычке имеет большую силу, нежели знание самих законов.
Одни не воспринимают преподанного, если излагают математически, другие-если
не приводят примеров, третьи требуют, чтобы приводилось свидетельство
поэта. И одни хотят, чтобы все излагалось точно, а других точность тяготит
или потому, что они не в состоянии связать [одно с другим], или потому, что
считают точность мелочностью. В самом деле, есть у точности что-то такое,
из-за чего она как в делах, так и в рассуждениях некоторым кажется
низменной. Поэтому надо приучиться к тому, как воспринимать каждый предмет,
ибо нелепо в одно и то же время искать и звание, и способ его усвоения.
Между тем нелегко достигнуть даже и одного из них.
А математической точности нужно требовать не для всех предметов, а лишь для
нематериальных. Вот почему этот способ не подходит для рассуждающего о
природе, ибо вся природа, можно сказать, материальна. А потому надлежит
прежде всего рассмотреть, что такое природа. После этого станет ясным и то,
чем занимается учение о природе, <есть ли исследование причин и начал дело
одной или нескольких наук>.

КНИГА ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Для искомой нами науки мы должны прежде всего разобрать, что прежде всего
вызывает затруднения; это, во-первых, разные мнения, высказанные некоторыми
о началах, и, во-вторых, то, что осталось до сих пор без внимания. А
надлежащим образом разобрать затруднения полезно для тех, кто хочет здесь
преуспеть, ибо последующий успех возможен после устранения предыдущих
затруднений и узел нельзя развязать, не зная его. Затруднение же в мышлении
и обнаруживает такой узел в предмете исследования; поскольку мышление
находится в затруднении, оно испытывает такое же состояние, как те, кто во
что-то закован,- в том и в другом случае невозможно двинуться вперед.
Поэтому необходимо прежде рассмотреть все трудности как по только что
указанной причине, так и потому, что те, кто исследует, не обращая внимания
прежде всего на затруднения, подобны тем, кто не знает, куда идти, и им,
кроме того, остается даже неизвестным, нашли ли они то, что искали, или
нет: это потому, что для такого человека цель не ясна, тогда как для того,
кто разобрался в затруднениях, она ясна. Далее, лучше судит, несомненно,
тот, кто выслушал--словно тех, кто ведет тяжбу,- все оспаривающие друг
друга рассуждения.
Так вот, первое затруднение относительно тех начал, которые мы разобрали
вначале, заключается в том, исследует ли причины одна или многие науки и
должна ли искомая нами наука уразуметь только первые начала сущности, или
ей следует заниматься и теми началами, из которых все исходят в
доказательстве, как, например, выяснить, возможно ли в одно и то же время
утверждать и отрицать одно и то же или нет, и тому подобное. И если имеется
в виду наука о сущности, то рассматривает ли все сущности одна наука или
несколько, и если несколько, то однородны ли они, или же одни следует
называть мудростью, а другие - по-иному. И вот что еще необходимо
исследовать существуют ли одни только чувственно воспринимаемые сущности
или также другие помимо них, и [если также другие], то имеются ли такие
сущности только одного вида или их несколько родов, как полагают те,
например, кто признает Эйдосы, а также математические предметы как
промежуточные между Эйдосами и чувственно воспринимаемыми вещами. Эти вот
вопросы надлежит, как мы утверждаем, рассмотреть, а также вопрос о том,
касается ли исследование одних лишь сущностей или также привходящих
свойств, которые сами по себе им присущи. Кроме того, относительно
тождественного и различного, сходного и несходного, <одинаковости> и
противоположности, а также предшествующего и последующего и всего тому
подобного, что пытаются рассматривать диалектики, исходя лишь из
правдоподобного, следует спросить: какой науке надлежит рассмотреть все
это? И далее, также относительно привходящих свойств, которые сами по себе
им присущи, не только что такое каждое из них, но и противоположно ли
одному [лишь] одно. Точно так же, есть ли указанные выше начала и элементы
роды или же они составные части, на которые делится всякая вещь? И если они
роды, то те ли, что как последние сказываются о единичном (atomos), или
первые, например, живое ли существо или человек начало и кому из них бытие
присуще в большей мере по сравнению с отдельным существом? Но главным
образом нужно рассмотреть и обсудить вопрос: имеется ли кроме материи
причина сама по себе или нет, и существует ли такая причина отдельно или
нет, а также одна ли она или имеется большее число таких причин? Также:
существует ли или нет что-то помимо составного целого (а о составном целом
я говорю, когда что-то сказывается о материи) или же для одних вещей
существует, для других нет, и [в последнем случае] что это за вещи? Далее,
ограниченны ли начала по числу или по виду - и те, что выражены в
определениях, и те, что относятся к субстрату, - а также имеют ли
преходящее и непреходящее одни и те же начала пли различные, и все ли
начала непреходящи или же начала преходящих вещей преходящи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17