ведь
окружность соприкасается с линейкой не в [сдвой] точке, а так, как указывал
Протагор, возражая геометрам); и точно так же движения и обороты неба не
сходны с теми, о которых рассуждает учение о небесных светилах, и
[описываемые ею] точки имеют не одинаковую природу со звездами.
А некоторые утверждают, что так называемые промежуточные предметы между
Эйдосами и чувственно воспринимаемыми вещами существуют, по не отдельно от
чувственно воспринимаемых вещей, а в них. Для того чтобы перебрать все
несообразности, что вытекают из такого взгляда, потребовалось бы, правда,
более подробное рассуждение, но достаточно рассмотреть и следующие.
Во-первых, неправдоподобно и то, чтобы дело обстояло таким образом лишь с
этими промежуточными предметами; ясно, что и Эйдосы могли бы находиться в
чувственно воспринимаемых вещах (к тем и другим ведь применимо то же самое
рассуждение); во-вторых, в таком случае было бы необходимо, чтобы два тела
занимали одно и то же место и чтобы промежуточные предметы не были
неподвижными, раз они находятся в движущихся чувственно воспринимаемых
вещах.
Да и вообще ради чего стоило бы предположить, что эти промежуточные
предметы существуют, но только в чувственно воспринимаемых вещах? Тогда
получатся те же самые нелепости, что и указанные раньше: будет существовать
какое-то небо помимо неба, что над нами, только не отдельно, а в том же
самом месте; а это в еще большей мере невозможно,
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Итак, что касается этих вопросов, то весьма затруднительно сказать, какого
взгляда придерживаться, чтобы достичь истины; и точно так же относительно
начал - следует ли признать элементами и началами роды или скорее первичные
составные части вещей, считать ли, например, элементами и началами звука
речи первичные части, из которых слагаются все звуки речи, а не общее им -
звук [вообще]; таким же образом и элементами в геометрии мы называем такие
положения, доказательства которых содержатся в доказательствах остальных
положений - или всех, или большей части. Далее и те, кто признает несколько
элементов для тел, и те, кто признает лишь один, считают началами то, из
чего тела слагаются и из чего они образовались; так, например, Эмпедокл
утверждает, что огонь, вода и то, что между ними ], - это те элементы, из
которых как составных частей слагаются вещи, но не обозначает их как роды
вещей. Кроме того, и в отношении других вещей, например ложа, если кто
хочет усмотреть его природу, то, узнав, из каких частей оно создано и как
эти части составлены, он в этом случае узнает его природу.
На основании этих рассуждений можно сказать, что роды не начала вещей. Но
поскольку мы каждую вещь познаем через определения, а начала определений -
это роды, необходимо, чтобы роды были началами и определяемого; и если
приобрести знание вещей - значит приобрести знание видов, сообразно с
которыми вещи получают свое название, то роды во всяком случае начала для
видов. И некоторые из тех, кто признает элементами вещей единое и сущее или
большое и малое, также, по-видимому, рассматривают их как роды.
Однако нельзя, конечно, говорить о началах и в том и в другом смысле:
обозначение (logos) сущности одно; а между тем определение через роды и
определение, указывающее составные части [вещи], разные.
Кроме того, если роды уж непременно начала, то следует ли считать началами
первые роды или же те, что как последние сказываются о единичном? Ведь и
это спорно. Если общее всегда есть начало в большей мере, то, очевидно,
началами будут высшие роды: такие роды оказываются ведь обо всем. Поэтому у
существующего будет столько же начал, сколько есть первых родов, так что и
сущее и единое будут началами и сущностями: ведь в особенности они
сказываются обо всем существующем. А между тем ни единое, ни сущее не может
быть родом для вещей. Действительно, у каждого рода должны быть видовые
отличия, и каждое такое отличие должно быть одним, а между тем о своих
видовых отличиях не могут сказываться ни виды рода, ни род отдельно от
своих видов, так что если единое или сущее - род, то ни одно видовое
отличие не будет ни сущим, ни единым. Но не будучи родами, единое и сущее
не будут и началами, если только роды действительно начала.
Далее, и каждое промежуточное, взятое вместе с видовыми отличиями, должно
быть, согласно этому взгляду, родом, вплоть до неделимых [видов] (теперь же
некоторое такое промежуточное считается родами, некоторое нет); кроме того,
видовые отличия были бы началами в еще большей мере, чем роды; но если и
они начала, то, можно сказать, получится бесчисленное множество начал, в
особенности если признавать началом первый род.
Если, с другой стороны, единое в большей мере начало, единое же неделимо, а
неделимым что бы то ни было бывает или по количеству, или по виду, причем
неделимое по виду первое, а роды делимы на виды, то в большей мере единым
было бы скорее то, что сказывается как последнее, ибо "человек" не род для
отдельных людей.
Далее, у тех вещей, которые имеют нечто предшествующее и нечто последующее,
сказываемое о них не может быть чем-либо помимо них самих; например, если
первое из чисел - двойка, то не может быть числа помимо видов чисел; и
подобным же образом не будет Фигуры помимо видов фигур. А если у них роды
не существуют помимо видов, то тем более у других: ведь кажется, что больше
всего у них существуют роды. Что же касается единичных вещей, то не бывает
одна из них первое другой. Далее, там, где одно лучше, другое хуже, лучшее
всегда первое.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17