– Антрополог улыбнулся. – А вы с братом можете контролировать природу? – шутливо спросил он.
– Боюсь, что нет, – тихо рассмеялся Чарлз и покачал головой.
– Быть близнецом – это уникальный опыт, – серьезно продолжал антрополог. – Испытывать такую близость, быть частью другого человека… Я вообще-то был заинтригован с самого начала своих исследований. Ты не будешь возражать, если мы подробнее поговорим о вас?
Чарлз пожал плечами.
– Вы знаете мысли друг друга?
– Нет, – поспешно ответил Чарлз. – Мы знали, когда были детьми, – через минуту добавил он. – У нас был наш собственный язык.
– Между вами есть какое-то соперничество?
– Нет. Совсем нет. Мы никогда не соперничали. – «Единственный наш приз – любовь Эллиота. И она принадлежала Джейсону. С самого начала и навсегда».
– Это необычно.
– Вообще-то мы жили врозь в течение девяти лет.
– Кто родился первым? Это не имеет большого значения для американской культуры. Но этот вопрос первостепенен и в Библии, и в королевских семьях. Вопросы наследства и тому подобное.
– Он. – «Джейсон родился первым и унаследовал империю отца».
– В некоторых районах Африки, – продолжал антрополог, – тот близнец, который родился вторым, считается наиболее важным. Он и старший, и сильнейший, и наследник. Он отправляет своего младшего брата в мир, чтобы тот заявил о приближающемся рождении и удостоверился в том, что мир приготовил для него подходящее место.
В ту ночь Чарлз сидел в своей палатке и тщательно записывал в свой блокнот то, что ему рассказал антрополог. Когда-нибудь, как надеялся Чарлз, он поделится с Джейсоном тем, что узнал.
В середине третьего года пребывания в Кении Чарлз заболел малярией. Его, в лихорадочном бреду, перевезли в маленькую клинику, расположенную в шестидесяти милях от лагеря.
– Тебе нужно находиться с ним, Гейлен, – сказала дочери Элис Спенсер. – Я должна ехать в деревню принимать роды.
– Да, мама, – с беспокойством ответила Гейлен. Она знала, что у нее не было выбора. Ее отец уехал на три недели оказывать медицинскую помощь жителям самых отдаленных селений. Иногда Гейлен сопровождала его, но в этот раз она осталась помогать матери в клинике. Помогать – это одно дело, но сейчас ее оставляют совсем одну! А новый пациент казался таким слабым, таким бледным.
– Что у него? – тихо спросила Гейлен.
– Малярия – болотная лихорадка, дорогая, поэтому он станет бредить. Я ему уже дала первую дозу хинина. – Элис улыбнулась своей застенчивой дочери. – Тебе нужно следить только за тем, чтобы в бреду он не сполз с кровати. Если он будет очень горячим, протри его влажной губкой. И еще… Гейлен…
– Да?
– Если он впадет в кому…
Гейлен взглянула на своего слабого подопечного. Хотя, пораженный болезнью, он побледнел и ослаб, все-таки тело его было сильным, мускулистым.
– Не впадет.
Сначала она казалась частью его снов – гнилое видение с золотисто-рыжими волосами и зелеными глазами – образ которого смешивался с образами Джейсона и Эллиота. Но когда его мысли прояснялись и он мог разделять действительность и воспоминания об Эллиоте и Джейсоне, девочка все равно оставалась рядом, улыбалась ему и разговаривав с ним шепотом.
– Ты выздоровеешь, Чарлз, – говорила она снова и снова с британским акцентом. – Тебе уже лучше, ты становишься все сильнее и сильнее.
– Кто ты? – однажды спросил Чарлз.
Ее слова сбывались. Он действительно чувствовал себя лучще и становился сильнее.
– Гейлен. Гейлен Элизабет Спенсер. Мама и папа работают в этой клинике врачами.
– А ты медсестра? – спросил Чарлз, глядя в огромные детские зеленые глаза. – И писатель?
– Нет. – Ее щеки порозовели. – Нет…
– Нет? Но ведь в этом блокноте ты делала записи не о состоянии моего здоровья? – Чарлз указал рукой на малиновый блокнот, лежавший на коленях девочки. Подняв руку, Чарлз понял, как он ослаб. А ведь он только что собирался попросить ее прогуляться с ним по берегу реки. Оказывается, это еще слишком рано для него.
– Нет, – призналась она.
– Тогда что?
– Просто рассказы, – едва слышным голосом ответила Гейлен и наклонила голову – между ней и Чарлзом повисла занавеска из ее золотисто-рыжих волос.
– Дай мне почитать.
– Нет.
– Тогда перескажи мне.
– Нет, Чарлз. Этого я тоже не могу сделать.
– Ну ладно, трусливый зайчик. Тогда расскажи мне о Гейлен Элизабет Спенсер.
– Я расскажу тебе о местах, в которых жила. Это подойдет?
– Очень даже.
Чарлз пролежал в клинике две недели. К концу первой недели он уже окреп настолько, что мог медленно прогуливаться вдоль реки и по саванне. Гейлен выходила с ним, когда у нее была такая возможность. Они в основном молчали, но находились вместе, любовались великолепным розовым закатом или игрой грациозной газели, скачущей в высокой траве, а еще они наслаждались щебетанием экзотических тропических птиц.
За четыре дня до выписки Чарлза Элис Спенсер заявила, что ей необходимо поехать в Найроби. Запасы клиники иссякли, и их необходимо было пополнить. Сначала Элис хотела до ждаться возвращения мужа, но ситуация диктовала другое. Был самый подходящий момент, чтобы уехать. В клинике не осталось лежачих больных и не предвиделось никаких родов. Самый слабый пациент – Чарлз – уже чувствовал себя хорошо.
В присутствии этого сильного, спокойного волонтера Корпуса мира робкая дочь Элис чувствовала себя в безопасности и доверяла ему. Поэтому лучше всего отправиться в эту неотложную поездку сейчас, пока молодой человек не выписался из клиники.
Спустя три часа после отъезда Элис в Найроби у беременной женщины из далекой деревни начались роды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134