Шатаясь, он поднялся, ноги его еле держали, колени тряслись. Сначала он встретился взглядом с Орозко. Его глубоко посаженные глаза стали угольно-черными, круглое лицо ожесточилось. Потом медленно повернулся, чтобы убедиться, что рядом действительно стоит Терри Коннистон.— Что, черт возьми, ты здесь делаешь? — спросила она.Позже, когда все четверо собрались у лачуги, Карл смутно подумал, что Флойд Раймер, должно быть, питал страсть к заброшенным местам обитания — сначала тот призрачный город Соледад, теперь вот эта глинобитная постройка.Митч Бейрд сел у стены, вытянув ногу, Терри осмотрела его рану — пуля Флойда вырыла небольшую канавку сбоку на его бедре. Оукли нашел в себе силы сказать:— Забавно, как ты обращаешься с человеком, который тебя похитил.— Он спас ваши жизни, не так ли? — откликнулась она, даже не взглянув на него. — Или это для тебя ничего не значит?— Я ничего не понимаю, — безнадежно произнес Оукли.— Никто тебя и не просит.Орозко открыл багажник «олдсмобила». Оукли видел, как он наклонился, услышал щелчок замков чемодана. Потом, обращаясь к нему, Диего сказал:— Думаю, они все здесь.— Можете вернуть их моему отцу. Он будет потрясен, — заявила Терри.Глаза Оукли расширились.— Твой отец... — Он не смог договорить.— Первоклассный сукин сын, — сделала это за него Терри. — Мы знаем, что он говорил по телефону. Хотел больше отомстить, чем спасти мою жизнь.— По телефону говорил не твой отец, — пояснил Оукли. — Где ты, к черту, была?— Она была со мной, — вмешался Митч.— С тобой? Прекрасно. Просто великолепно! Младенец, да ты хоть знаешь, в какой ты беде?Терри яростно посмотрела на него:— Ты, Карл, никогда не позволишь таким простым вещам, как благодарность, встать на твоем пути, не так ли? Не забывай, Митч спас твою жизнь!— Я знаю. Но это ничего не меняет...Терри вскочила на ноги:— Заткнись, Карл! Заткнись! Ты заберешь эти чертовы деньги, отвезешь их моему отцу и сообщишь ему, что я не желаю его даже видеть! Скажи ему, что Митч и я уходим вместе. Пусть извлечет из этого выгоды.Бледный как полотно Оукли потверже встал на ноги, закрыл ладонью глаза и с трудом проговорил:— Я ничего не смогу передать твоему отцу. Он мертв. Умер в ту ночь, когда тебя похитили... * * * Реакция Терри расстроила его, но тогда его все расстраивало. Оукли казалось, будто он потерял чувство реальности и сходит с ума.От шока Терри перешла к ярости; она бушевала, злобно и намеренно, убежала в нагромождение камней. Он слышал, как ее вырвало, потом заметил признаки отчаяния на бледном лице Митча Бейрда.Когда присмиревшая Терри вернулась назад, села возле Митча и схватила его руку, Оукли вообще растерялся. Он стоял над ними обоими, ничего не понимая.— Просто не могу сказать, насколько мне стыдно, Карл, — пролепетала она.— Ты извиняешься передо мной? За что?— За то, что ненавидела его, — ответила Терри. — Может быть, это для тебя бессмысленно? Он мертв? Я все еще не могу этого понять, Карл. Ведь еще столько всякого, что нам надо было рассказать друг другу. Это несправедливо!Оукли увидел, как Митч взял ее ладонь двумя руками и пробормотал:— Успокойся.И тогда что-то взорвалось внутри Оукли; он взревел:— Что, черт побери, он здесь делает?Они оба взглянули на него и спустя немного времени все ему рассказали. * * * Карлу это надо было переварить. Он повернул ошеломленное лицо к Орозко, и толстяк тихо напомнил:— Так или иначе, ты не можешь преследовать его по суду. Ведь не было никакого похищения, забыл? — И, улыбнувшись, предложил: — Пройдись со мной немного, Карл.И Оукли, слишком ошеломленный, чтобы задавать вопросы, покорно последовал за ним.Орозко отвел его в тень.— Нам нужно-многое обговорить, Карл. Прямо сейчас.Странный огонек зажегся в глазах толстяка. А так как Оукли не возразил, он продолжил:— Тебе придется рассказать им все, знаешь ли. Только так ты сможешь их убедить держать язык за зубами. Тебе придется заключить с ними сделку — пообещать, что ты не будешь преследовать младенца Бейрда. Взамен они пообещают не преследовать тебя. Никто даже не упомянет, что было похищение. Ты удержишь бизнес Коннистона или большую его часть, Луиза получит наследство, а эти двое детей — друг друга. И советую тебе подсластить им кашу, подарив на свадьбу эти полмиллиона долларов наличными. Как насчет этого?— Черт! Я не должен рассказывать им всю эту проклятую историю.— Уверен, что расскажешь. — Орозко улыбнулся. — Потому что иначе это сделаю я.Оукли прислонился к грязной стене лачуги, откинул голову назад и закрыл глаза:— Ты все сказал?— Ну-ну. Теперь ты понимаешь меня, Карл, — моя цена высока за то, чтобы тебя не трогать. Договорившись с этими детьми, ты перепишешь ранчо Коннистона на меня.Оукли вздохнул:— Ты проделал свою работу, так, Диего?— Ты сам меня учил ловить возможность, когда она есть.— Никогда не подозревал, что ты хочешь ранчо.— О, я вовсе не хочу его удержать. Я отдам его чиканос, весь этот чертов земельный дар, и у меня в кармане будут все голоса испанцев и множество голосов либеральных англоговорящих. И самое забавное, что я буду чертовски хорошим политиком, Карл. С твоей помощью. Не так ли?Неожиданно Оукли снова почувствовал себя сильным и решительным.— Конечно, ранчо твое. — Он схватил Орозко за плечо. — Но ты самый отвратительный ублюдок, которого я когда-либо встречал, amigo. Для меня большая честь быть с тобой знакомым. — Он усмехнулся и повернулся, чтобы вернуться к молодым влюбленным.Орозко пошел за ним улыбаясь.Терри и Митч сидели обнявшись, словно слегка пьяные, они боязливо смотрели, как к ним приближался Оукли. А он чувствовал себя уверенным, сильным и щедрым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56