Спазматически сглотнув, Карл схватил запястье Коннистона. Пульс прекратил биться под его большим пальцем.— Вызовите доктора! Быстро! — смутно, через вату в ушах, долетел до него голос Адамса.— Нет, никого не звать! — услышал вдруг Оукли свои собственные слова.Позже, не раз вспоминая это, Карл спрашивал себя, почему он так ответил?Когда он встал на ноги, Адамс прошептал:— Мертв? — А так как ему никто не ответил, простонал: — Милостивый, милостивый Иисусе!Оукли бросил взгляд на Луизу и уловил на ее лице радостное удовлетворение. Но оно было таким мимолетным, что, должно быть, просто ему показалось.— Мертв, — ответил он хриплым голосом. И зачем-то повторил: — Мертв. Глава 8 Сидя в огромном рабочем кресле Коннистона, Карл молча наблюдал за лицами собравшихся, которые уже во второй раз прослушивали пленку с записью разговора с похитителем. Они вели себя по-разному. Одеревеневшая, ошеломленная Луиза, не мигая, следила за медленно вращающимися бобинами магнитофона; у белого от ужаса, с глазами, полными отчаяния, Фрэнки Адамса дрожали губы, и казалось, он вот-вот разразится слезами; сидящий на стуле с прямой спинкой огромный Диего Орозко был спокоен и сосредоточен.У самого Оукли все еще дрожали мышцы рук и спины от тяжести мертвого тела Эрла Коннистона. Он только что с большой осторожностью отнес его, раздетого и завернутого в простыню, в холодильную камеру. Странно, что с умершими люди обычно обращаются очень нежно. Пальцы рук и ног Карла слегка онемели, потеряв чувствительность, но его мозг работал удивительно четко.Пленка докрутилась до конца. Орозко что-то неразборчиво проворчал. Луиза и Адамс молчали.— Вот почему, — глухим, но четким голосом проговорил Оукли, — мы не можем позволить, чтобы известие о смерти Эрла вышло за пределы этой комнаты. Если похититель об этом узнает, я не дам и двух центов за то, что Терри останется жива. Что скажешь, Диего?— Конечно. Ты абсолютно прав.Луиза сидела неподвижно, словно парализованная. Нейлоновый халатик, небрежно накинутый на голое тело, распахнулся на ее груди. Волосы были в беспорядке, лицо белое как мел. Впервые на памяти Оукли она была безразлична к своему внешнему виду. Но в следующее мгновение лицо ее изменилось, каким-то образом напомнив Карлу сломанную механическую игрушку. Ему потребовалась целая минута, чтобы осознать, что Луиза ритмично качает головой, будто что-то отрицая. Чтобы вывести ее из шока, он нарочито грубо сказал:— Хватит демонстрировать свои прелести! Прикройся!— Заткнись, — с ядом огрызнулась она.— Мне необходимо с тобой посоветоваться. Тебе надо обратить внимание...— Это тебе надо, — бросила Луиза с ледяным презрением.Фрэнки Адамс как-то по-стариковски поднялся, подошел к ней, запахнул халатик, потуже затянул на нем поясок. Распрямившись, пробормотал:— Хочется выпить.— Ладно, — отозвался Оукли. — Позаботься об этом.— Ты можешь заткнуться? — взвизгнула Луиза.— Не кричи! — прикрикнул на нее Оукли. — Я не глухой.Орозко подошел к Луизе, взял ее руку и начал ее растирать большими коричневыми ладонями. Как ни странно, она ее не отдернула.Оукли покинул кресло, вышел из комнаты следом за Адамсом и остановился в дверях, наблюдая, как тот у бара разливает напитки. Наполнив очередной бокал, Адамс протянул его Карлу:— Хочешь?— Нет, — отказался Оукли, ему была нужна ясная голова.— Официант, у меня муха в супе, — неожиданно произнес обиженным голосом комедиант, усаживаясь в кресло. Затем, глянув на Оукли, мрачно добавил: — Чек, пожалуйста. — Он попытался выдавить улыбку, но, не выдержав пристального взгляда Оукли, отвел глаза и одним глотком уничтожил половину своего напитка.Оукли прижался плечом к косяку двери и потер руки.Оба молчали довольно продолжительное время, в течение которого Оукли продолжал внимательно смотреть на клоуна. Наконец это начало действовать тому на нервы, что и требовалось. Скорчившись, Адамс произнес:— Слушай, видит бог, я не хотел, чтобы так произошло. Откуда я мог знать, что он к нам ворвется? Она сказала, что он не был в ее спальне уже три месяца.— Ты ударил его как профессионал. Где ты этому научился?— Карлик, вроде меня, выросший в нижней части Ист-Сайда, должен уметь драться. Кроме того, я начинал в бродячем цирке акробатом.— Я это подозревал.— И что же это должно означать?— Я — юрист. Может быть, неуклюж в уголовном кодексе, но, кажется, припоминаю, что специфические навыки некоторых борцов и атлетов с точки зрения закона расцениваются как смертоносное оружие. Например, кулаки профессионального актера.— Ты говоришь...— Я только размышляю.— Хочешь напугать меня до смерти?Оукли покачал головой, а Адамс уже переключился на другое:— Зачем ты впутал этого жирного увальня?— Орозко? Эрл хотел, чтобы он приехал.— Чтобы все обделать с похищением?— Да.— И как много ты ему рассказал о смерти Коннистона?— Достаточно.— Каковы гарантии, что он не подует в свисток?— Диего работает на меня. Если кто-нибудь и подует в свисток, то это буду я.Адамс вспыхнул, вскочил, наполнил свой бокал и задал вопрос:— Кто тебя выбрал отдавать тут приказы?— Хочешь, чтобы я поднял трубку и сообщил, кто убил Эрла?Адамс прикусил язык. Но Оукли надо было его убедить, поэтому он нажал еще:— Что ты собираешься делать, Фрэнки? Позвонить в полицию и сообщить им, что Эрл застал жену с любовником, а ты его убил, чтобы правда не выплыла наружу? Причем убил ногами акробата, что может быть классифицировано ревностными обвинителями как смертельное оружие?— Все было не так! Ты же знаешь, это было не так!— Быть может. Но если Луиза и я сойдемся на этой версии и будем на ней стоять, тебя заберут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56