— Со временем я, возможно, смогу навести некоторую экономию, особенно в молочной, но, пожалуй, лучше подождать с новшествами до рождества. Я сама знаю еще слишком мало, чтобы указывать другим.
— Поступай так, как сочтешь нужным, — сказал Генри. — Ты чудесно со всем справляешься; я бы никогда не поверил. что кто-нибудь сможет так быстро освоиться с порядками в доме. Все слуги ведут себя безупречно. Но ты слишком много работаешь. По-моему, ты хлопочешь весь день напролет.
— Это только пока я учусь, — ответила она, задумчиво закрывая свою записную книжку, и тут же, почти не изменив тона, прибавила:
— Генри, кажется, у меня будет ребенок.
Когда его первые восторги улеглись, он вспомнил, что молодые жены вполне естественно боятся первых родов и что мужьям полагается рассеивать их страхи. Но его попытку успокоить ее она встретила с такой снисходительностью, словно он был ребенком, который боится темноты.
— Не волнуйся. Ничего страшного нет. Я вполне здорова, и все будет как надо.
Конечно, очень хорошо, что она так благоразумна, но эта хладнокровная рассудительность несколько обескуражила его.
Она заговорила о том, что надо сделать в ближайшие месяцы. Он спросил, не нанять ли ей горничную для личных услуг.
— Мне кажется, незачем входить в лишние расходы. Миссис Джонс позаботится, чтобы наши горничные делали все, что потребуется. Она очень добра.
— Правда? Я немножко беспокоился. Мне казалось, что она дуется.
— Так было только в самом начале, пока мы не познакомились поближе. Это вполне естественно — ведь она прожила здесь столько лет. Но теперь у нас прекрасные отношения.
Действительно, хотя и с большим трудом, но ей уже почти удалось завоевать симпатии старой экономки. Миссис Джонс, честная, доброжелательная и хозяйственная женщина, знала Генри еще в пеленках и правила Бартоном с тех давних пор, как овдовел его отец. Сперва она испытывала сильное предубеждение против будущей хозяйки, которая того и гляди, не успев приехать, начнет вводить всякие столичные глупости и перевернет все в доме вверх дном. Застенчивая новобрачная с нежным голосом, всецело признающая превосходство ее опыта и знаний и всегда готовая прибегнуть к ее совету, оказалась приятной неожиданностью, и миссис Джонс уже не раз говаривала слугам, что молодую супругу их хозяина, наверное, вырастила хорошая мать.
Надо будет в течение года осторожно подсказать миссис Джонс различные способы экономнее и лучше вести хозяйство и потом, как только та забудет, что не она их придумала, ввести их от ее имени. Так будет проще всего.
Днем Генри встретил приятеля и, не удержавшись, поделился с ним чудесной новостью. Выслушивая поздравления, он сиял, но эта радость мгновенно исчезла, когда его спросили, скоро ли приедет теща.
У него вытянулось лицо.
— Моя теща?
— Молодые жены обычно предпочитают, чтобы в такое время матери были с ними, особенно если это в первый раз.
Генри направился домой, тоскливо задумавшись. Страшно представить себе, что эта отвратительная женщина завладеет Бартоном. но раз она нужна Беатрисе, ничего не поделаешь! Теперь нельзя огорчать бедную девочку отказом. Он должен быть очень деликатен.
Она лежала на диване в гостиной, глядя на пляшущее в камине пламя. Он сел рядом и нежно обнял ее, прежде чем коснуться трудного вопроса.
— Ах да! — начал он затем. — Ты уже написала матери? Я полагаю, мы должны известить ее как можно скорее. Беатриса по-прежнему смотрела на огонь.
— А нужно ли ей вообще знать об этом?
— Что ты, Беатриса! — голос Генри стал почти строгим. Он очень обрадовался тому, что она, казалось, вовсе не жаждала приглашать к ним эту ненавистную женщину, но все-таки приличия должны быть соблюдены.
— Что ты. дорогая! Конечно, ты знаешь, что я совсем не… то есть я хочу сказать, что мы с твоей матерью очень разные люди. Но нам следует помнить о своих обязанностях. Ведь она все-таки твоя мать.
— Да. Именно это я и стараюсь забыть.
Она прикусила язык. Как глупо она проговорилась!
«Вот именно, дорогая; ты только навредишь себе, выбалтывая все, словно разговариваешь с Уолтером. Погляди, какое у него возмущенное лицо! Еще минута, и он решит, что пригласить ее — ваш священный долг».
«Я не хочу, чтобы она приезжала. Я лучше покончу с собой».
«Ну так останови его; придумай что-нибудь».
Фраза из эссе Бэкона, который она читала отцу перед началом последнего припадка, всплыла в ее памяти:
«Если вы хотите, чтобы человек был в вашей власти, вы должны либо знать его характер и привычки и тем подчинить его… либо его слабости…»
Она бросила на мужа беззаботный взгляд.
— Да, конечно. Я только подумала, не разумнее ли будет это отложить.
Видишь ли, если мы им сообщим, будет невежливо не пригласить их сразу же; а если они прогостят здесь долго… я просто немного испугалась: а вдруг он решит использовать твои связи в обществе? Например, если он займет деньги у лорда Монктона… Но раз ты считаешь, что надо написать немедленно, я, конечно, напишу.
Генри похолодел.
— Нет, нет, любимая. Ты совершенно права. Мы подождем, пока все благополучно кончится. Это лучше и для нее — ей останется только радоваться, не испытав перед этим никакой тревоги.
— Спасибо. Ты всегда заботишься о других.
И снова так же горячо, как каждое воскресное утро в церкви, он возблагодарил создателя, даровавшего ему хорошую жену.
Прежде чем наследник Бартона успел без особого шума и волнений появиться на свет. Генри, так же как и миссис Джонс, были уведены еще дальше по приятной тропе забывчивости: если миссис Карстейрс когда-нибудь и узнала, что стала бабушкой, она узнала это не из первых рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141