Доктор, хотя профессиональная этика не позволяла ему высказать это вслух, настолько явно разделял ее недоверие, что негодование миссис Карстейрс перешло все границы. До ушей Беатрисы донеслись обрывки злобной перебранки на лестнице.
— И ты хочешь, чтобы я поверила этой чепухе? — кричал визгливый голос.
— Я думала, что у тебя хватит ума, чтобы…
— Сколько раз мне повторять, Дора, что эта кошка вцепилась мне в глаза, прежде чем я успел…
Беатриса сунула голову под подушку и больше ничего не слышала.
Через двадцать минут раздраженная миссис Карстейрс вошла в комнату со спущенными гардинами, чтобы нетерпеливо и рассеянно осведомиться о здоровье дочери, которую всегда недолюбливала.
Почему она не попросила доктора осмотреть ее горло, пока он был здесь?
Теперь он уже ушел.
Беатриса, которая лежала, натянув одеяло до подбородка и закрыв мокрым носовым платком большой синяк на лбу, сдавленным шепотом ответила, что доктор ей не нужен, что она скоро поправится.
— Ты что, простудилась? Грудь у тебя болит? Только горло? Может быть, дать тебе молока? Или приложить горячий кирпич к ногам?
— Ничего не надо; только покой. У меня болит голова.
— Ну, так не ворочайся и постарайся заснуть. Я распоряжусь, чтобы тебе потом принесли чай и гренки.
Царапина на глазу опасно воспалилась, и почти три недели миссис Карстейрс было некогда думать о чем-либо, кроме собственных неприятностей.
Непрерывные стоны и брань мужа доводили ее до истерики, а неуклюжая ложь, которую она слышала в ответ на свои расспросы, разжигала ее ревнивую ярость.
В конце концов, измученная бессонными ночами, напуганная безобразной опухолью, закрывавшей его глаз, она прониклась глубокой жалостью к себе.
Неужели она погубила свою репутацию и оттолкнула друзей только ради этого? А если воспаление перейдет на другой глаз и Карстейрс совсем ослепнет? Так значит, она принесла такие жертвы, терпела измены, пренебрежение, оскорбления в собственном доме только для того, чтобы опять оказаться осужденной на безрадостную жизнь жены слепого?
Прежде чем доктору удалось убедить ее, что Карстейрсу не угрожают ни слепота, ни уродливые шрамы, она успела совсем забыть, что бессердечной девчонке взбрело в голову в эти страшные дни простудиться и слечь в постель.
Пока с ее горла и лба не сошли синяки, Беатриса старалась никому не попадаться на глаза. Едва оправившись, она стала целые дни проводить в библиотеке, куда теперь никто не ходил, и попросила, чтобы еду ей подавали туда. Первую неделю она кутала горло и голову в шаль, пила горячее молоко с вином и чай из черной смородины, чтобы вылечить несуществующую простуду, и дрожала, услышав за дверью шаги Карстейрса. Она не знала, что ей больше ничто не грозит: он боялся ее едва ли меньше, чем она его. Он получил хороший урок, а кроме того, не знал, что она собирается предпринять дальше.
Жертву насилия запугать было бы нетрудно, но можно ли надеяться, что девушка, сумевшая защитить себя от такого решительного и тщательно продуманного нападения, никому ничего не скажет? Что она написала брату? И в каком настроении этот молодой человек того и гляди явится сюда из Португалии? Лучше всего отделаться от нее: выдать замуж за кого придется — и поскорее.
Его жена, хотя она даже не подозревала о происшедшем, тоже — и еще больше, чем раньше, — жаждала избавиться от своей старшей дочери. Дора отчаянно цеплялась за остатки былой красоты и давно уже чувствовала, как безнадежно она проигрывает в сравнении с юностью, бессознательно бросающей ей вызов. По ее мнению, смерть мужа в самом начале предыдущего лондонского сезона была лишним незаслуженно жестоким ударом судьбы: если бы противная девчонка начала выезжать на год раньше, выдать ее замуж было бы гораздо легче, — за это время перед ними закрылись двери многих нужных домов. К счастью, хотя леди Мерием упорно отказывалась бывать в их доме, с тех пор как его хозяином стал Карстейрс, она сохранила достаточно уважения к памяти своего покойного друга, чтобы по-прежнему оказывать покровительство его дочери и ради нее даже принимать ее отчима. Но и она достаточно ясно дала понять, что ее снисходительность имеет границы.
Нельзя было терять ни минуты, или для Беатрисы никогда уже не удастся подыскать подходящего мужа. Наступающий сезон был последней надеждой и одеть ее нужно было прилично, как бы ни страдала ее бедная мать, бегая повсюду в поисках кредита. А она? Сидит себе одна в библиотеке и дуется, проявляя полную бесчувственность и к бедам, обрушившимся на их дом, и к прелестным платьям, стоившим стольких хлопот и унижении. Дни идут, а она даже палец о палец не ударит: читает с утра до ночи, откладывает поездки к портнихам и модисткам под вечным предлогом головной боли и упрямо не желает показаться доктору. Будь это другая девушка, можно было бы подумать, что ей есть что скрывать, но у Беатрисы просто скверный характер. С ней всегда было трудно ладить. Вдруг возьмет и посмотрит на тебя так, словно ты последняя тварь. А ночь, когда умирал ее отец…
Миссис Карстейрс поспешила отмахнуться от невыносимого воспоминания о том, как собственная дочь не пустила ее в комнату отца и яростно прошептала:
«Уйдите! Оставьте его Уолтеру и мне. Что вам до него?» Она захлопнула дверь перед родной матерью!
Мисс Смизерс все время жалуется, что Эльси эгоистична и дерзка.
Конечно, у Эльси, как у всякого ребенка, есть свои недостатки, но, слава богу, на Беатрису она не похожа.
Тем временем Беатриса обшарила чулан в поисках подходящего ножа, нашла повод перенести свою кровать в комнату Эльси и написала брату, умоляя его приехать домой ради младшей сестры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141