То, что Ронни была по меньшей мере лет на десять старше, чем он сам и Бобо, ни черта не значило, и ни черта не значило то, что она даже не старалась выглядеть моложе. Ей и не нужно было это делать. Даже тогда, когда она выглядела усталой и раздраженной, как, например, сегодня, Бобби все равно хотелось прижать ее. И чем больше он пил, тем больше ему хотелось. Но он боялся, что она лишь рассмеется ему в лицо, если он решится хоть на что-то.
– Клянусь, Ронни, он просто подкосил меня, – объяснял он. – Но я представляю себе, на что будет похож его газон. Скоро он весь зарастет сорняками и дикой травой.., и я даже не хочу думать, что случится с его садом.
– Я думаю, Ронни права, – сказал Бобо, обнимая ее, чем вызвал тайную боль Бобби. – Просто пойди к нему, позвони в дверь и объясни, как ты беспокоишься. Может, вы сможете как-то договориться.
– Договориться, как же, – сказал Бобби, – Если я подойду к его дому, он просто-напросто пристрелит меня. Боже!
Он здорово обращается с пушкой, верно? Он ведь застрелил этого Старбека, а у того пушка была уже в руке, разве нет?
– Мы его нашли так, – сказал Бобо, – с пистолетом в руке. – На самом деле, хоть Бобо не хотелось этого говорить, Ван Хорн стал популярен в штаб-квартире хэмпстедской полиции: Томми Турок доводил всех полицейских помоложе, заявляя, что им бы нужно брать у Ван Хорна уроки стрельбы.
– Но с теми, остальными, убийствами покончено, верно? – спросил Бобби.
Ронни кивнула головой, но Бобо сказал:
– Старбек был взломщиком, а не маньяком. Слишком много людей поверили в это и расслабились. На днях будет еще одно убийство, вот увидите.
– Это ты говоришь, – возразил Бобби. – А я говорю, с ним покончено. Поэтому и остальные копы ходят с такими довольными мордами, мать их так.
Он хлопнул себя рукой по лбу.
– Прости, Ронни. Я должен следить за собой. Сегодня я немного не в себе.
– Ты хлебнул лишнего, – сказала Ронни. – Я тебя не упрекаю, но ты прикончил три кружки и уже допиваешь четвертую.
– Эй, я же не пьян, – это даже для него самого прозвучало неубедительно. Он увидел себя самого глазами Ронни: инфантильный, не слишком умный, перепивший пива.
– Ну, я вот что скажу, – сказал Бобби. – Если я когда-нибудь увижу его, я имею в виду доктора Ван Хорна, я поговорю с ним по-доброму.
Ронни улыбалась ему, и Бобби неожиданно почувствовал, что все может еще наладиться.
– Я поговорю о том, о сем, а потом скажу ему, что буду стричь его газон бесплатно. Дважды в месяц. Бесплатное обслуживание газона. Потому что я просто не могу вынести, во что он превращается. А когда я так поступлю, что, вы думаете, он сделает? Он возьмет меня обратно.
– Ты напился, дурень, – сказал Бобо и перегнулся через стол, чтобы потрепать Бобби по голове. – Мы с Ронни отвезем тебя домой.
– Я буду делать это бесплатно. Разве ты не видишь, какой это отличный план? Ему просто придется взять меня обратно.
– Поехали, – сказал Бобо.
– Только если я сяду рядышком с Ронни, – сказал Бобби. – Ну и женщину ты себе отхватил, Бобо!
Выражение лица Бобо подсказало ему, что, может, он и вправду напился.
Бобби жил со своими родителями в маленьком домике на Пур-фокс-роад, которую когда-то называли «Хэмпстедскими Аппалачами». Дорога эта змеилась по берегу залива и обрывалась у гринбанкского вокзала. Кто был этот бедный Фоке и что с ним произошло, давно забылось, но название все еще играло свою роль – это была самая тихая и самая незаметная улочка во всем Гринбанке. В начале ее громоздились блочные дома, в которых раньше была Гринбанкская академия, после Второй мировой войны продавшая эти здания. Теперь в одном жил спившийся художник, в другом – продавец из сомнительной лавочки, один совсем уж запущенный дом оставался пустым по крайней мере лет пятьдесят, а последний принадлежал семейству Фрица.
Когда они свернули на Гринбанк-роад, Бобби обнаружил, что его все больше подмывает обнять Ронни за талию.
Он не мог не думать о том, на что это похоже – ласкать Ронни Ригли. Но если он поддастся этому желанию, Ронни лишь укрепится в своем мнении о нем, а Бобо вышвырнет его из машины и больше никогда с ним не заговорит.
Так что он сказал:
– Высади меня на повороте, Бобр, ладно?
– Хочешь прогуляться, Бобби? – спросил его Бобо.
– Да, хочу немножко проветрить голову, прежде чем доберусь домой.
– Неплохая идея, – сказал Бобо и остановился на обочине перед перекрестком.
– Вот тут все и произошло, – сказал он, указав кивком головы на просвечивающие сквозь листву огни дома Ван Хорна.
– Повезло ему, – ответил Бобби. Он вылез из машины и помахал Бобо, который сворачивал на Маунт-авеню.
Только когда Бобби зашагал домой, он понял, до чего он сильно пьян. Тротуар Пур-Фокс-роад дрожал и двоился, и через несколько шагов он обнаружил, что стоит по колено в. сорняках.
– Ах я бедняга, – сказал он и снова выбрался на дорогу.
Ноги все время несли его на другую сторону дороги. Он постарался выпрямиться и держаться направления к дому. На какой-то миг он увидел две луны над головой, а перед собой – две дороги, но он моргнул, и изображения совместились. В крови у него гудели четыре кружки пива и столько же, казалось, плескалось в голове.
С внезапной силой ему захотелось помочиться. «Боже, Боже, Боже», – запричитал он и потрусил в сорняки на обочине дороги, расстегнулся и едва успел вовремя. Моча пологой дугой оросила сорняки и стволы деревьев. Закончив, он застегнулся и вновь повернулся лицом к Пур-Фокс-роад.
Луна, казалось, была в два раза больше, чем ей положено. Она была вздувшимся, подгнившим шаром, маячившим перед ним. От нее исходил холодный свет, и правая нога Бобби, которую он забрызгал мочой, заледенела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127