Решив этот вопрос, я начал планировать поджог. В шкафу находились полторы бутылки южноафриканского бренди, почти полная бутылка виски, столько же джина и полбутылки Рамбюи. Эксперимент показал, что наиболее горючий материал – бренди и Рамбюи, хотя горели они не так, как мне хотелось бы. Я пожалел, что не пристрастился к рому – существует отличная стоградусная жидкость, которая устроила бы меня сейчас больше всего, хотя Бог его знает, какое действие она оказывает на слизистую оболочку желудка.
Затем я лег в постель и заснул сном праведника.

2

На следующее утро завтрака не было. Таафе вошел без тележки и большим пальцем показал мне – на выход. Я пожал плечами и вышел. Кажется, игра подходила к концу.
Меня провели вниз по лестнице, через холл в зашторенную комнату, где я подписал чек. В холле я прошел мимо пожилой супружеской пары, которые нервно сидели на краешке своих стульев, словно в приемной в дантиста. Они без особого выражения на лицах посмотрели на меня, когда я проходил в комнату, где меня ждал мрачный Пончик.
– У вас была ночь на размышление, – сказал он. – В ваших интересах сейчас рассказать мне хорошую историю, мистер Как-вас-там.
Я сразу же перешел в наступление.
– Где же ваши дактилоскопические таблицы?
– Мы не храним их здесь, – сказал он лаконично. – В любом случае, они не нужны.
– Я все же не понимаю, о чем идет речь, – сказал я. – Если вы полагаете, что я провел ночь, придумывая для вашего удовольствия какую-нибудь басню, то вы сумасшедший. Хотя у меня здесь нет особых возможностей разнообразить свои занятия, все же я не потратил время так бездарно. – Это была совершенная правда.
Он с негодованием фыркнул.
– Вы лжец. Вбейте, наконец, себе в башку, что ваша карта бита! Осталось выяснить только одну подробность – настоящее имя. Мы знаем, что вы – не Риарден. Все, что нам надо знать: кто же вы, черт возьми!
Интересно, зачем ему так нужно было знать, кто я? У меня появилась идея на этот счет, и она мне совсем не понравилась. Если я не Риарден, то его волновал вопрос, будут ли меня разыскивать. При планировании убийства это серьезное соображение. Насколько важна моя фигура? Какие у меня контакты? На кого я работаю? Почему? На эти вопросы он и хотел ответа.
И он был совершенно уверен, что я не Риарден, что слегка встревожило меня. Я глубоко вздохнул.
– Я – Джозеф Риарден. Как мне сказал Косгроув, перед тем, как вы вынули меня из тюрьмы, меня досконально проверили. Почему такой внезапный поворот, Пончик?
– Не сметь называть меня Пончиком! – взвился он. – Мне не нужны отпечатки ваших пальцев, чтобы доказать вам, что вы не Риарден. Вы только что доказали это сами. Вы прошли в холле мимо мистера и миссис Риарден из Южной Африки. Это ваши дорогие и любимые родители, сукин сын! Вы не узнали их, а они не узнали вас.
На это мне нечего было сказать, поэтому я промолчал. Но в животе у меня неприятно засосало.
Пончик обнажил зубы в злобной ухмылке.
– Я ведь сказал, что ваша карта бита, вы провалились. Нам известен Макинтош, и не отрицайте, что знаете его. Нам известна ваша хитроумная комбинация, так что лучше для разнообразия сказать, наконец, правду.
На этот раз я в самом деле был потрясен, причем, так сильно, словно схватился за оголенный электрический провод. Мой провал мог означать много разный вещей, а вот провал Макинтоша значил нечто исключительно серьезное.
Я сказал:
– Ради Бога, отстаньте от меня, кто такой Макинтош?
– Это просто смешно, – сказал Пончик ядовито. Он взглянул на часы. – Я вижу, что придется применить более энергичные меры, но, к сожалению, у меня деловая встреча, сейчас нет времени. Я даю вам два часа на то, чтобы вообразить, что я имею в виду под «энергичными мерами». Могу только предупредить – они очень неприятны.
Несмотря на мое подавленное состояние, я чуть не расхохотался ему прямо в лицо. Он вел себя словно какой-нибудь отрицательный герой в плохом фильме. Никакой встречи у него, конечно, не было, просто он хотел, чтобы я провел два часа в думах о вполне представимых пытках и раскололся. И, конечно, вернется он не через два часа, а через час или, быть может, три. Это должно было усилить неопределенность ситуации. Пончик был любителем, черпавшим свой арсенал средств из телевизионных передач. Я думаю, что внутренне он был слишком мягок, чтобы приступить к пыткам, и надеялся, что я сдамся сам.
– Хорошо, – сказал я. – Если вы хотите, чтобы я что-нибудь сочинил, я сочиню. Мне как раз понадобится два часа.
– Нам не нужны ваши сочинения, нам нужна правда.
– Но вы же ее знаете, черт побери!
Он просто пожал плечами и махнул рукой человеку, который снова отвел меня в мою комнату. Чета Риарденов, – если это были они, – испарилась из холла. Мне пришло в голову, что это просто блеф со стороны Пончика. Но он знал о Макинтоше.
Оставшись в комнате, я приступил к действиям. Быстро побрившись, я положил бритву и все остальное в карманы плаща, надел спортивную куртку, взял в руку носок с землей и расположился за дверью, держа в руке один конец сооруженного мной шнура.
Ждать пришлось долго, – мне показалось, что прошли часы, но я должен был стоять точно в том месте, потому что в моей ситуации расчет времени решал все. Осмотрев спальню, я нашел ее в полном порядке. Дверь в ванную чуть приоткрыта, но от входной двери это не заметно. Шнур, шедший вдоль стены, не виден, во всяком случае с первого взгляда. Мне оставалось только стоять и ждать.
Хотя мне показалось, что я стоял целую вечность, прошел всего час, и Пончик появился. Я предсказал правильно. Услышав голоса за дверью, я напряг руку с концом шнура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76