Потом мне сидеть осталось два года. Дотяну как-нибудь, и к чему рисковать? Меня ждет хорошая работа, и я не собираюсь отказываться от нее. – Он взглянул на меня. – А тебе туго придется, если ты вернешься в Англию.
– Это меня не волнует, – сказал я. – Я тут прохлаждался всего неделю, ничего об этой стране не знаю и не хочу знать.
Косей сделал ход.
– Шах. Еще кое-что. Ты в последнее время приятельствуешь со Слэйдом, да? Говорите друг с другом о чем-то.
– Он мне помогает заниматься русским, – сказал я, уводя короля.
– Этому конец, – сказал Косей, как бы невзначай, – отвали от Слэйда подальше, иначе сделка не состоится.
Я в изумлении посмотрел на него.
– Что за черт?..
– Именно так, – подтвердил он спокойно и сделал ход ферзем.
– Шах.
– Тольку не говори мне, что твои друзья патриоты, – сказал я и засмеялся. – В чем дело?
Косей посмотрел на меня с сожалением.
– Ты кто такой, чтобы задавать вопросы? Делай, что тебе говорят. – Он повернул голову в сторону Смитона, как раз проходившего мимо. – Знаете что? Риарден-то чуть не выиграл у меня. – Это было, конечно, чистейшее вранье. – У него хорошие шансы на турнире.
Смитон посмотрел на него без всякого выражения и прошел мимо.

3

Итак, игра началась. Я внутренне напрягся, и на этот раз это было напряжение не безнадежности, а надежды. Я даже стал напевать себе под нос, когда скреб столы в зале, и старался не делать ни малейшей промашки. Смитон смотрел на меня одобрительно, во всяком случае, настолько, насколько он мог это показать. Я становился идеальным заключенным.
Я выполнил приказ Косгроува и порвал отношения со Слэйдом, который время от времени бросал в мою сторону укоризненные взгляды. Я не знал, почему последовал такой приказ, мне стало даже жаль Слэйда, у которого в тюрьме было не слишком много друзей.
Незаметно я наблюдал за Косгроувом, замечая с кем он общается, говорит. Насколько я мог судить, в его поведении ничего не изменилось, и он вел себя достаточно расковано, но поскольку я не изучал его раньше, то сказать, каков он был, затруднялся.
Через пару недель я подошел к нему в свободное время.
– Сыграем в шахматы, Косей? – предложил я.
Он посмотрел на меня с непроницаемым лицом.
– Держись от меня подальше, идиот, я не хочу связываться с тобой.
– Но ты уже связан, – возразил я. – Смитон недавно интересовался, буду ли я участвовать в турнире. Он спрашивал, почему я бросил уроки шахмат. И еще спрашивал, не забросил ли я свой русский.
Косгроув сощурился.
– Ладно, – сказал он. – Отойдем туда.
Мы разложили доску.
– Какие новости? – спросил я.
– Когда будут новости, скажу, – буркнул он. Он был явно в плохом настроении.
– Слушай, Косей. Я беспокоюсь. Говорят, что только что закончили новую тюрьму для особо опасных. Я боюсь, меня переведут туда. Это может случиться в любую минуту.
Он осмотрел зал.
– Нельзя же действовать сломя голову, – сказал он. – Это сложная операция. Ты за что заплатил пять тысяч? За то, чтобы просто перепрыгнуть через стену? Тут выстраивается целая система. – Он сделал ход. – Я об этой стороне дела мало знаю, но говорят, что в каждом случае новая схема. Никаких шаблонов, понимаешь? Ты-то должен знать, как никто, Риарден.
– Я вижу, вы меня проверяли, – сказал я, пристально глядя на него.
Он ответил мне холодным взглядом.
– А ты как думал? Часть той суммы в пять тысяч на это и пошла. Ребята работают с большой осторожностью. У тебя интересный послужной список. Не понимаю, как ты в этот-то раз поскользнулся.
– Это со всеми случается, – сказал я. – Меня продали – как и тебя, Косей.
– Но я знаю, кто продал меня, – почти прорычал он. – И он будет жалеть об этом до своего смертного дня. Мне бы только выйти отсюда.
– Лучше сделай это перед тем, как выйдешь, – посоветовал я. – У тебя будет прекрасное алиби – ты же сидишь в тюряге. И времени уже немало прошло, так что ищейки о тебе и не подумают.
Он нехотя улыбнулся.
– Интересно мыслишь, Риарден.
– А почему, собственно, ты думаешь, будто я не знаю, кто меня продал? Беда в том, что у меня нет связи с миром, чтобы организовать несчастный случай.
– Я могу устроить, – предложил он.
– Ладно, оставим это. Я сам скоро выйду, если ваши ребята поскорее подсуетятся. Значит, они меня проверяли там, в Южной Африке, да? Ну и как, удовлетворены?
– Ничего. Ты прошел. Там у тебя остались хорошие друзья. – Появился Смитон, и Косей тут же переключился на шахматы. – Что это за ход, дурак? Так я ставлю тебе мат в три хода. – Он посмотрел на Смитона. – Оказывается, не так уж он хорош, как я думал. На турнире ему делать нечего.
Смитон состроил презрительную мину.

4

Косей был прав. Мне нечего было делать на турнире. Но не из-за моей паршивой игры в шахматы. Два дня спустя не я, а он подошел ко мне.
– Все устроено.
– Меня перевели в другую камеру вчера, – сказал я.
– Это неважно. Тебя будут выводить днем. С прогулочного двора в субботу. Точно в три часа, запомни.
Я почувствовал холодок внизу живота.
– Как мне действовать?
– Ты когда-нибудь видел, как вешают иллюминацию на Рождество? – спросил Косей, но тут же с досадой прищелкнул пальцами.
– Черт, я забыл, – конечно, нет. В общем, есть такая машина с подъемником – вроде длинной складной руки с платформой. Для поднятия электриков.
– А, я знаю, что ты имеешь в виду, – сказал я. – Я видел их в аэропорту в Иоганнесбурге у больших самолетов. Их там называют «сборщики вишен».
– Да? – спросил он с интересом. – Это здорово. В общем, та штука в субботу опустится по эту сторону стены. Я покажу тебе, где стоять, и когда она поравняется с тобой, быстро прыгай в нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76