Просто ради смеха, вы понимаете.
Миссис Биллингз позволила Томасу помочь ей подняться. Ее движения были медленными и тщательно рассчитанными, словно она прилагала все силы, чтобы совершить это простое действие.
— Вы не сбежите от меня в какой-нибудь укромный уголок, Маргарита? — Миссис Биллингз подняла глаза на Томаса. — Конечно, нам следовало бы вернуться на Портмэн-сквер, но, чувствую, у меня не хватит сил пройти сквозь всю эту толпу приглашенных на лестнице, ждущих своей очереди быть представленными и войти в зал. Ни на одном приеме за весь сезон не было, клянусь, столько народа, как здесь сегодня. Должно быть, леди Джерси весьма горда этим.
Взяв миссис Биллингз под руку, Томас направился к отведенным для дам комнатам. Маргарита последовала за ними.
— Обещаю вам, мадам, что мисс Бальфур не окажется ни в каких укромных уголках.
— Благодарю вас, мистер Донован, — пропищала тоненько миссис Биллингз, хлопая на Томаса глазами в обрамлении редких ресниц, и оперлась сильнее на его руку. — Вы — настоящий джентльмен, что бы там про вас ни говорили. — И она снова широко зевнула.
Позади них послышалось хихиканье. Обернувшись, Томас увидел на лице Маргариты довольную ухмылку. Похоже, он был прав, решив не беспокоиться о компаньонке. Тому, кто с легкостью вертел Лейлхемом и остальными, не составляло никакого труда избавиться на вечер от опеки одной чувствительной дамы.
Как только миссис Биллингз, глаза которой почти закрывались, прилегла на диван в одной из комнат вдали от бального зала, Томас, стремясь увести Маргариту подальше от шумной толпы, быстро провел ее через боковой холл к одному из темных балконов.
— Видишь? — показал он взмахом руки, как только они прошли через высокие застекленные двери. — Ни одного укромного уголка. Мне, как ты понимаешь, не хотелось лгать и тем самым позорить свое имя. Как долго миссис Биллингз пробудет в таком состоянии?
Он крепко сжал в своих ладонях обе руки Маргариты, наслаждаясь видом ее обнаженных плеч, сияющих в лунном свете, как оживший мрамор. Она красноречиво пожала ими.
— Не знаю, Донован. До сегодняшнего вечера я никогда никого не поила лауданумом. Несколько часов, полагаю. Ты и представить себе не можешь, чего мне стоило не дать ей заснуть, ожидая когда ты, наконец, оторвешься от Ральфа. О чем это вы с ним так дружески беседовали? Мне даже показалось на мгновение, что он улыбнулся.
— Ну-ну, ангел. Мы ведь, кажется, условились с тобой не делиться друг с другом своими секретами. Я не буду больше допытываться у тебя о твоих планах в отношении Хервуда и остальных Мафусаилов, а ты не станешь задавать мне вопросов о моих делах. К тому же, — он приблизился к ней почти вплотную, желая уловить исходящий от ее волос нежный запах роз, — я полагаю, мы с тобой достигли молчаливого уговора в отношении того, чем займемся сегодня вечером. Между прочим, ты великолепно придумала с этими рубинами. Исключая меня, к тебе никто даже не приблизился, и поэтому, думаю, никого не удивит, что ты ушла. Хотя, уверен, многие будут заключать пари, споря о том, с кем же все-таки укрылась в кустиках мисс Бальфур.
Мгновенно Маргарита перестала улыбаться, и взгляд ее сделался ледяным.
— В своей жизни я совершила немало глупостей, но, похоже, сегодняшняя не идет ни в какое сравнение с остальным, — сказала она и попыталась вырвать из его рук свои. — В глубине души я чувствовала, что для тебя все это просто игра. Еще одна глупенькая девушка, лишь недавно начавшая выезжать в свет… Которая хочет… нет, скорее, жаждет опозорить себя связью с красивым мерзавцем, думающим лишь о своих удовольствиях. Пусти меня, Донован!
Томас продолжал крепко держать руки Маргариты в своих, делая легкие, круговые движения большими пальцами по ее ладони. Девушка, он знал, не кокетничала, пытаясь доказать ему с таким упорством, что она не распутница. Она боялась, и он нисколько не винил ее за это. Его и самого одолевали страхи, так как они с ней собирались принять решение, которое было бесповоротным.
— Так говоришь, красивый? А, Маргарита? — спросил он, поддразнивая ее в попытке разозлить и заставить позабыть о своих страхах. — Благодарю тебя. Я польщен. Похоже, тебе начинают нравиться мои усы.
— Они мне понравятся, когда я их все повыдергаю! — Она вырвала, наконец, из плена свои руки и, шагнув к балюстраде, посмотрела на сад внизу, где с каждым мгновением становилось все темнее.
Томас подошел к ней и, обняв за плечи, почувствовал, что она вся дрожит, хотя вечер был жарким, даже душным. Он пребывал в растерянности, не зная, как поступить. Он все тщательно спланировал, инстинктивно чувствуя, что она хочет того же самого, что и он… зная, что сегодняшний вечер был неизбежен, как утренний прилив…
Но сейчас им владела неуверенность, и он ощущал неловкость, словно искусство обольщения было для него тайной за семью печатями.
— Нет, — проговорил он наконец, — мы не играем с тобой ни в какие игры. И то, что мы собираемся сделать, это не стремление одержать победу, но лишь признание чувств, которые мы питаем друг к другу. Я люблю тебя, ангел. И, однако, Маргарита… если ты передумала, если тебе кажется, что наша близость породит больше проблем, чем…
В первый раз в жизни бойкий ирландский язык подвел Томаса и, не в силах продолжать, он наклонился и поцеловал Маргариту в шею, страстно желая ее в эту минуту и, однако, достаточно любя, чтобы отпустить.
Расслабившись, она припала всем своим нежным телом к его груди, и Томас потерял голову.
— Маргарита! — простонал он с мукой в голосе.
Она повернулась к нему лицом, губы их слились в жадном поцелуе, и огонь, который горел в них постоянно, были ли они вместе или врозь, вспыхнул с новой силой, моментально превратившись в бушующее пламя страсти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122