И спасать положение следует самому, ни на кого не надеясь.
Джулиан принял решение, когда карета с грохотом остановилась перед импозантным въездом в аббатство Рейвенвуд. К парадному входу в дом вели две лестницы, словно две клешни огромного рака. Граф выбрался из экипажа и, поднимаясь по каменным ступеням, негромко и спокойно отдавал приказы:
— Пошлите кого-нибудь в конюшни, Джессап. Я хочу, чтобы через двадцать минут мне оседлали вороного жеребца.
— Слушаю, милорд.
Дворецкий удалился, чтобы передать указание лакею, а Джулиан прошел через холл, громко стуча каблуками по черно-белому мрамору, затем поднялся по лестнице, покрытой тяжелым плотным ковром.
Джулиан не обращал внимания на окружавшее его великолепие: он здесь вырос, все ему было привычно, и он мало заботился об аббатстве после женитьбы на Элизабет. Когда-то он гордился своим домом. Гордился и принадлежавшими ему плодородными землями. Теперь же чувствовал лишь смутную неприязнь к своему родовому гнезду.
Время от времени ему приходила в голову навязчивая мысль: не в этой ли комнате ему наставляли рога.
Земля — другое дело. Ни одна женщина не способна запятнать репутацию прекрасных плодородных полей Рейвенвуда или других его имений. Мужчина может положиться на землю, если будет о ней заботиться. Она не предаст и не оставит его без награды. Сохранить земли для будущих графов Рейвенвудов — ради такой цели Джулиан мог пойти на самую большую жертву. Он готов был снова жениться в надежде, что при другой жене в аббатстве не останется и следа от Элизабет, особенно в чрезвычайно роскошной, экзотически чувственной спальне, которую она здесь устроила. Джулиан ненавидел эту комнату и ни разу со дня смерти Элизабет не переступал ее порога.
Не вызывает сомнений одно, говорил он себе, поднимаясь по лестнице: никогда больше он не повторит ошибки, которые совершил в первом браке, никогда больше не окажется мухой, попавшей в паутину.
Через четверть часа Джулиан в костюме для верховой езды уже спускался по лестнице. Он ничуть не удивился, обнаружив уже оседланного вороного жеребца по кличке Ангел. Он воспринял это как должное. Каждый в доме старался предупредить любое желание хозяина Рейвенвуда. И никто в здравом уме не захотел бы совершить промах, способный пробудить гнев дьявола.
Джулиан вскочил в седло, и конюх быстро отступил назад: жеребец вздернул голову, нетерпеливо перебирая копытами. Мощные мускулы перекатывались под глянцевой кожей, но Джулиан твердой рукой успокоил животное. Потом пришпорил коня, и тот рванулся вперед.
Ему не составит труда перехватить мисс Софи Дорринг на пути в Чесли-Корт, думал Джулиан. Он знал каждый дюйм своих владений и догадался, что встретит ее на берегу: желая сократить путь, она наверняка поедет через его земли по тропинке, огибающей пруд.
— Он когда-нибудь убьется на этом жеребце, — бросил слуга конюху, своему двоюродному брату. Конюх сплюнул на гравий.
— Его светлость верхом на Ангеле ничем не рискует. Ездит, как сам дьявол. Не знаешь, надолго он сюда на этот раз?
— На кухне говорят, что граф решил подыскать себе жену. И будто бы положил глаз на внучку лорда Дорринга. Его светлость мечтает о спокойной деревенской девушке. Такой, чтобы не доставляла хлопот.
— Его за это не осудишь. На месте графа я бы тоже так поступил, после той-то ведьмы.
— Кухарка Мэгги божится, что первая жена графа была настоящей ведьмой, которая превратила его светлость в дьявола.
— Если Мэгги говорит, значит, так оно и есть. А я же тебе скажу, что очень сочувствую мисс Дорринг. Она хорошая. Помнишь, зимой она лечила своими травами мою матушку от простуды? Матушка клянется, что, если бы не мисс Дорринг, она сошла бы в могилу.
— Зато мисс Дорринг станет графиней, — заметил слуга!
— Оно конечно, но ей придется слишком дорого заплатить за честь быть женой дьявола.
Софи, пристроившись на скамейке перед домиком старой Бесс, тщательно укладывала в мешочек сухой пажитник. Потом занялась пучком только что собранных трав. Домашние запасы чеснока, чертополоха, паслена и мака быстро истощались.
— Ну вот, этого мне хватит месяца на два, Бесс, — объявила она, поднимаясь и отряхивая руки.
Она не обратила внимания, что на блекло-синей юбке, в которой она обычно отправлялась верхом, осталось пятно от свежих трав.
— Осторожнее заваривай головки мака, когда будешь готовить чай от ревматизма для леди Дорринг, — предупредила Бесс. — Нынче мак очень сильный.
Софи кивнула сморщенной старой женщине, научившей ее разбираться в травах.
— Я постараюсь. А как твои дела? Может, нужно что-нибудь?
— Ничего, детка. Ничего. — Бесс окинула взглядом свой домик, огород, засеянный травами, спокойно вытерла руки о фартук. — У меня все есть.
— Ты всегда так говоришь. Тебе повезло, что ты довольна своей жизнью, Бесс.
— Придет время, и ты тоже успокоишься. Если, конечно, сама того захочешь.
Лицо Софи стало серьезным.
— Может быть. Но сначала мне предстоит кое-что сделать.
Выцветшие глаза Бесс с сожалением и пониманием посмотрели на девушку.
— Я думала, ты уже отказалась от мести, детка, и наконец оставила в прошлом все, что там и должно остаться.
— Все меняется, Бесс. — Софи завернула за угол маленького, крытого соломой домика, где стоял ее мерин. — У меня появилась возможность добиться торжества справедливости.
— Если у тебя есть хоть какой-то здравый смысл, послушай моего совета: забудь все, детка. Что сделано, то сделано. Твоя сестра — упокой Господи ее душу! — умерла. И ты ее не вернешь. У тебя своя жизнь, и лучше заняться ею. — .Губы Бесс раздвинулись в беззубой улыбке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101