От
падения тела кабинка сложилась, как карточный домик. Трэвис с горящими
глазами двинулся в сторону выхода, по пути наобум стреляя во все кабинки. В
тесном пространстве выстрелы звучали оглушительно; картонные стенки
разлетались на куски. Начался настоящий бедлам - отовсюду слышались вопли,
визги, проклятия, призывы к Богу... Бритоголовый сунул руку в карман.
Блеснуло лезвие.
- Не надо, - спокойно произнес Трэвис и выстрелил ему в горло. Вышибала
повалился на спину, нож выпал из руки и покатился по линолеуму. Трэвис
отпихнул с дороги окровавленную тушу и уже взялся за ручку двери, как чья-то
рука ухватила его за волосы и рванула назад.
- Ах ты, скотина! - рявкнул мужчина. Глаза его пылали гневом и яростью. -
Я убью тебя, грязный ублюдок!
Пальцы Трэвиса нащупали потайную кнопку на рукоятке "кольта". Из-под
перламутровой накладки на рукояти выскользнул голубоватый четырехдюймовый
зазубренный стальной нож. Трэвис ткнул его в мясистую щеку и с силой рванул
на себя, раздирая рот.
Мужчина взвыл и повалился на колени, схватившись обеими руками за лицо.
Трэвис выскочил в переулок. Запах крови и пороха ударил по нервам и
пронзил до костей, как грубый наркотик. Он вытер окровавленное лезвие
подвернувшимся пакетом от "королевского бургера", нажал кнопку, и нож
скользнул обратно в тайник. Затем с изяществом профессионала крутанул
револьвер вокруг пальца и убрал его в кобуру.
Он пустился бежать, застегивая на ходу развевающийся плащ. Лицо было
бледным, потным, а взгляд - ленивым и удовлетворенным.
Он бежал, быстро удаляясь от криков за спиной. Ночь и туман укрыли его.
Глава 2
Иисус плакал.
Вневременная реакция, думал худощавого сложения светловолосый мужчина,
погрузившийся в чтение избранного им на сегодня учебника по философии. Иисус
плакал почти две тысячи лет назад, и нынче наверняка бы лил слезы в три
ручья. Но мужчина знал - слезы сами по себе ничего не изменят. Если бы
Иисус, обладая безграничной духовной властью над миром, просто расплакался,
признал свое поражение и отказался от человечества как от безнадежного дела,
тогда действительно - и миру, и человечеству грозило бы сгинуть во мраке.
Нет, речь идет не только о слезах. Должно быть еще и мужество.
Он дочитал абзац, закрыл книгу и отложил ее в сторону. Яркое
послеполуденное солнце пробивалось сквозь неплотно задернутые шторы; лучи
высвечивали кусок бежевой стены с укрепленным на ней распятием Христа. Рядом
стоял книжный шкаф, доверху заполненный научными трудами на такие темы, как
искупление грехов, логика религии, католицизм и Третий мир, искушение. Рядом
со шкафом - портативный телевизор с подсоединенным видеоплейером и коллекция
кассет, среди которых были "Победа над грехом", "Задачи городского
духовенства" и "Путь борца".
Он встал с кресла и вернул книгу на место. Потом посмотрел на часы: без
двенадцати три. Ровно в три он должен быть в исповедальне. Но время еще
есть. Он прошел в маленькую кухню, налил себе из кофейника чашку остывшего
кофе, заваренного утром, и отнес ее с собой в кабинет. Часы вежливо тикали
на каминной доске. В углу кабинета стоял мужской спортивный велосипед,
десятискоростной. Переднее колесо крепилось в специальной раме, что давало
возможность заниматься тренировками не выходя из помещения. Он подошел к
окну и раздвинул шторы, подставляя лицо солнцу. Взор его устремился вдоль
Вальехо-стрит.
У него были мягкие черты лица мальчика из церковного хора, кроткие
темно-голубые глазам длинные тонкие светлые волосы, зачесанные назад. Ему
было тридцать три года, хотя на вид можно было дать лет на пять меньше. В
уголках глаз наметились маленькие морщинки; чуть более глубокие складки
обрамляли рот; длинный, аристократический нос, твердый квадратный
подбородок. Ростом не меньше шести футов и одного дюйма. Кожа лица
бледноватая, поскольку на свежем воздухе приходилось бывать нечасто, но
благодаря жесткому спортивному режиму, включающему занятия велосипедом и
джоггинг <спортивный бег трусцой Cogging, англ.).>, вес удавалось
поддерживать примерно на уровне ста семидесяти фунтов. Будучи человеком
дисциплины и организации, он был глубоко уверен, что во внешнем мире с
разладом, беспорядком и необузданным хаосом жить ему было бы гораздо
труднее. Он рожден для размеренной жизни священнослужителя, с ее ритуалами и
умственными страстями. Он уже был священником более двенадцати лет, а до
того прилежно изучал все полагающиеся священнику дисциплины. Над приземистым
серым зданием ему был виден большой красный "X" - символ, укрепленный на
крыше одного из домов Бродвея. И край другой вывески - с надписью "Девушки и
юноши". На утреннем собрании монсеньер Макдауэлл сказал, что вчера вечером в
одном из этих приютов греховной плоти была стрельба, но подробности пока
неизвестны. Молодой священник никогда не был на этой улице, начинающейся в
квартале от собора Святого Франциска; сама мысль об этих притонах похоти и
коррупции вызывала жжение в желудке.
Что ж, каждый в этом мире волен выбирать свою судьбу. Такова часть
величественной красоты Божественного творения. Но молодой священник часто
задумывался, почему Бог допускает существование такой похоти и греха.
Безусловно, человечество стало бы гораздо лучше, если бы все подобные места
были сведены под корень. Он еще некоторое время посмотрел на красный "X",
кашлянул, покачал головой и отвернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66