После кокетливых уловок Ивет Гленкерн, которая не могла произнести и «добрый вечер», не вложив в эти два слова двусмысленности, устремленные на него серые глаза Марины пробудили в нем красноречие, о котором он и не подозревал.Конечно же, они говорили о вилле, о греках, построивших ее, и о римлянах, которые пришли после них. Уинстон рассказал ей, как его дед совершенно случайно обнаружил эти древние развалины, просто подыскивая себе местечко, куда бы он мог удалиться на покой. Как загорелся идеей восстановить стены на старом фундаменте и как приглашал в Сорренто знаменитых экспертов со всей Италии, чтобы те давали ему свои мудрые советы.Марина слушала его буквально открыв рот.Потом, когда Уинстон рассказывал ей, как дед ездил по всей стране, отыскивая подходящую обстановку, картины и фрагменты статуй — он хотел украсить ими не только дом, но и весь сад, — она, внезапно пораженная, воскликнула:— Но ведь это, наверное, очень дорого!Ее слова сразу остановили словесный поток Уинстона — будто кто-то резко захлопнул перед ним дверь.Так, значит, она думает о деньгах!Увлекшись такой интересной для него темой, он невольно выдал тот бесспорный факт, что для его семьи и ее интересов цена особой роли не играет.Харви наверняка поднял бы его на смех за такую глупость, и, чувствуя, что должен как-то оправдаться перед братом и сгладить впечатление, произведенное на Марину, Уинстон ответил:— Труд в Италии всегда был очень дешев. Сейчас это, безусловно, стоило бы гораздо дороже.— Да-да, конечно, — согласилась Марина. — Я вот думаю, какое счастье, что ваш дедушка смог разыскать и купить так много древних сокровищ — ведь они были бы потеряны или просто уничтожены, мало кто может по-настоящему оценить их истинное значение.На губах Уинстона появилась циничная улыбка, когда он произнес:— Но мы-то знаем им цену — этот дом и все угодья будут поделены между всеми членами нашего семейства.Но говоря это, он заметил, что Марина не обратила на его последнюю фразу никакого внимания, думая о чем-то своем.— Я всегда хотела, чтобы у меня был хотя бы кусочек какой-нибудь греческой скульптуры, — мечтательно сказала она. — Однажды в витрине какого-то магазина в Лондоне я увидела мраморную ступню — она точно была от настоящей греческой статуи — но цена… Для меня это было слишком дорого.— Может быть, мы подыщем для вас что-нибудь интересное, пока вы здесь? — предложил Уинстон. — В дальних деревнях и в бедных кварталах Неаполя еще можно встретить старые вещи, а их владельцы даже не подозревают, какие это ценности.Ему показалось, что серые глаза Марины вмиг оживились, но она тут же ответила каким-то странным голосом:— Теперь уже… слишком поздно…После ужина они, увлекшись, проговорили почти до полуночи, и только звон часов спустил Марину с небес на землю, и она с ужасом подумала, что, кажется, ведет себя слишком эгоистично.— Вы, наверное, так устали, — испуганно произнесла она. — Столько дней в дороге… Я давно должна была предложить вам пораньше разойтись на покой.Уинстон не ответил. Он устал не столько от дороги, сколько от тех двух ночей, которые так весело провел в Париже.После встречи с Мариной он даже чувствовал себя перед нею несколько неловко — ведь он опоздал ради каких-то своих удовольствий, а она вынуждена была жить здесь, на вилле, в обществе слуг.Но она, казалось, нисколько не была в претензии, что он заставил ее ждать. О! Он прекрасно представлял себе, каким раздражением большинство женщин его круга ответили бы на такое обхождение, даже если им было бы здесь и не страшно и не одиноко!Марина же, казалось, уже стала как бы частью самой виллы.— Как вы думаете, Элвин сегодня приедет? — спросила она.— Вполне вероятно, — уклончиво ответил Уинстон. — А вам так необходимо скорее увидеть его?— Да, я должна увидеть его… увидеть как можно скорее!Она так это сказала, что он посмотрел на нее с удивлением. Оставив свой завтрак, Марина вышла из-за стола и направилась через комнату к окну.«Харви все-таки прав — она ждет ребенка», — вдруг подумал Уинстон. Но когда он увидел ее стройную фигуру, тонкую талию, легкий силуэт на фоне солнечного окна, сама эта мысль показалась ему совершенно неправдоподобной.Его разубедила не только ее стройность — что-то неуловимое в глазах и в выражении лица, он и сам не смог бы объяснить что, — говорило о чистоте и невинности.«Ну и дурак же я буду, если попадусь на ее удочку», — снова подумал Уинстон и продолжил свой завтрак.Трудно себе представить, чтобы с его знанием женщин он позволил обмануть себя такой молоденькой наивной девчонке, как Марина! И в то же время, если честно, он мог бы поставить на карту что угодно — она не притворяется!Эта свежесть и естественность Марины снова навеяли ему мысли об Афродите.Тем не менее он ясно видел — она была явно взволнована тем, что Элвин вопреки ее ожиданиям не приехал.Он не мог знать, что Марина, глядя из окна в сад, думала: осталось всего два дня…Как же быстро пронеслось время с тех пор, как мистер Дональдсон явился к ней в ее дом в Лондоне! Возбуждение от путешествия за границу и великолепие виллы заставили ее почти забыть, что ее время неумолимо подходит к концу.Сегодня тринадцатое. Осталось завтра, а потом…Она глубоко вздохнула.Ей было непонятно, каким образом сэр Джон мог так точно определить день ее смерти, но он говорил так уверенно и так серьезно — видно было, что он нисколько не сомневается в своей правоте.Сердце ее учащенно забилось.А если оно остановится прямо сейчас, когда она вот так любуется красотой цветов и бабочек, порхающих над ними?Но нет — у нее еще два дня, не считая сегодняшнего, и лучше она будет наслаждаться всей этой красотой и не позволит страху испортить ее последние мгновения на этой земле!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49