— К тому времени, моя девочка, я буду уже слишком стар для тебя. Но обещаю тебе, когда ты вырастешь, мы устроим во дворце бал, и там ты встретишь своего принца — самого красивого и храброго во всей Англии!— Хорошо! Это мне нравится. Но раз ты женишься на Оливии, то я смогу держать своего пони у тебя в конюшне. А когда я стану большой, то буду кататься на твоих лошадях!— Конечно, моя девочка! Вэнди еще раз поцеловала его:— Я люблю тебя! Я очень люблю тебя! Наблюдавшая за ними Оливия шутливо заметила:— Смотри! В будущем я буду ревновать тебя к сестре.— Тогда и я буду ревновать тебя к нашим будущим детям, если ты будешь любить их больше, чем меня!Оливия вспыхнула и через некоторое время прошептала:— Ты знаешь… я думаю… у нас… должно быть много детей… и они будут… любить тебя так же крепко, как и я… и ты будешь счастлив!— Я так счастлив сейчас, что трудно представить, что можно быть еще счастливее, но я охотно попытаюсь, дорогая!И он начал целовать ее и целовал до тех пор, пока она не взмолила о пощаде. Разжав объятия, герцог сказал:— Я люблю тебя, я обожаю и боготворю тебя. Каждый день я думаю, что уже невозможно любить сильнее, и каждую минуту, проведенную с тобой, я понимаю, что ошибался!И вот свершилось! Старый священник благословил их. Оливия почувствовала, как в волнении сжал ее руку герцог. Мысленно она вознесла молитву благодарности богу и поблагодарила своих родителей за то счастье, которое они ей даровали. Она не сомневалась, что только благодаря их заступничеству стало возможным такое волшебство. Теперь можно не волноваться за будущее Тони, Вэнди и всех тех, кто живет в Чэде.Церемония окончилась. Когда они вышли из церкви, то у входа их ждала не одна, а две кареты.Прежде чем молодые сели в первую из них, Тони и Вэнди подошли попрощаться.— Замечательная церемония! — сказал Тони. — Будьте счастливы! Я знаю, вы будете счастливы!Он сердечно пожал герцогу руку. Вэнди, обняв герцога, несколько раз пылко поцеловала его.— Я была шаферкой! — с восторгом повторяла девочка. — И я люблю тебя!— Мы доверяем тебе присмотреть за Чэдом, пока не вернемся, — сказал, целуя ее, герцог. — Тони будет присматривать за лошадьми, а ты за всем остальным в доме.— Обязательно! Я все сделаю! — важно пообещала Вэнди.Герцог помог Оливии сесть в карету. Когда она тронулась, Оливия спросила:— Куда мы едем?— Мы проведем нашу первую ночь там, где мы полюбили друг друга.— Значит, в Грин Гэйблз?— Конечно! Это дом нашей любви, и свой медовый месяц я хочу начать там, а потом мы отправимся осматривать мои владения и у нас появится еще много таких домов любви.— Ах, дорогой мой! Только ты мог придумать такое замечательное начало нашей совместной жизни!— Там мы будем сейчас совершенно одни! А в Чэде нам пришлось бы выслушивать пространные поздравления от слуг и всей челяди. А я повторяю тебе, что сейчас хочу думать только о тебе, разговаривать только с тобой, быть только с тобой!— В Грин Гэйблз… так и будет!Они приехали. В доме были только Бесси и Хиггинс. Все, что должно быть сказано по такому случаю, было ими сказано от всей души.Изысканный обед сервировали в столовой. Его прислала из Чэда верная миссис Бэнкс. Обедали, а вернее ужинали, при свечах, как тогда, когда он пригласил ее разделить с ним ужин наверху, там, где сейчас они начнут свою супружескую жизнь.Она вошла в комнату, где еще совсем недавно ее муж лежал без чувств на ее руках, и невольно вскрикнула: комната утопала в цветах. Огромные букеты белых лилий стояли повсюду, наполняя воздух своим сладковатым ароматом — в двух вазах возле кроватей, на столике, на трюмо, на полках комода и на подоконнике.— Какая красота! — восхитилась Оливия.— Да, эти цветы очень тебе подходят. Ведь какой еще цветок олицетворяет чистоту и нежность?С этими словами герцог поцеловал ее и вышел в гардеробную, где во время его болезни спал Хиггинс.Оливия переоделась — сняла свадебное платье и надела красивую кружевную сорочку. Волосы, которые она распустила, шелковистой пеленой покрыли ее плечи и грудь. Она затянула шторы и скользнула в постель. Перед этим она пробежалась по комнате и потушила все свечи, оставив только одну на столике у изголовья. Ей вспомнилось, как тогда ночью при свете этой единственной свечи она любовалась Вэнди, спящей на руках герцога. Ей самой страстно захотелось вот так же уснуть в его объятиях. Вошел муж. Он показался ей необычайно красивым. Лицо его светилось от счастья. Куда подевался тот угрюмый и надменный господин, который так напугал ее при их первой встрече? Он приблизился к постели и некоторое время молча любовался ею.— Когда я впервые увидел Вэнди, мне показалось, что я вижу перед собой ангела. О, нет! То был только херувим, а ангела я вижу сейчас, глядя на тебя.— Он ждет тебя, дорогой! — произнесла Оливия, протягивая ему навстречу руки. Герцог заключил свою молодую жену в объятия, и мир перестал существовать для них.— Иногда мне кажется, — сказал он в промежутке между поцелуями, — что ты не человеческое создание из плоти и крови, а сама любовь, прекрасная, земная, поднимающая и очищающая нас. Как я люблю тебя! Если бы ты только знала!— Люби меня! — прошептала Оливия. — Люби меня, мой драгоценный, мой единственный, мой самый замечательный в мире муж! Теперь я твоя. Твоя навсегда! И буду принадлежать только тебе одному.И, когда он овладел ею, она поняла: исполнилось ее самое заветное желание — принадлежать тому, кого она любит.Они оба обрели счастье, счастье, которым одарила их судьба и всевышний. Да и само это счастье — не часть ли божественного промысла, имя которому — Любовь.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35