– подхватил я. – Черт побери, Говард, когда эту книгу открывали в последний раз, умерло несколько десятков людей, а сгорело полгорода.
– Я знаю, – лаконично ответил Говард. – Но случится еще более страшное, если она попадет в руки Некрона.
– Этого не случится! – воскликнул я. – Даже если мне придется умереть, он ее не получит. А может быть, вообще самое лучшее – уничтожить наконец эту проклятую рукопись.
Говард вздохнул, выпил глоток кофе и, держа свою чашку на уровне глаз, испытующе посмотрел на меня.
– Где она? – спросил он.
Что-то в его тоне опять насторожило меня. Я тут же прикусил язык и покачал упрямо головой.
– Нет, – сказал я. – Никто не узнает этого. Даже ты, Говард. Это слишком опасно.
– Но…
– Мне очень жаль, – сказал я так резко, что он невольно опустил чашку и, нахмурившись, посмотрел на меня почти испуганно.
– Я поклялся никогда больше не прикасаться к этой книге и я сдержу эту клятву, – сказал я. – Я знаю, что произойдет, если открою ее.
– Но ты не знаешь, что произойдет, если ты не сделаешь этого! – вспылил Говард.
Доктор Грей бросил на него быстрый предостерегающей взгляд.
Говард шумно набрал в легкие воздух.
– Роберт, – сказал Грей. – Я…
– Не имеет никакого смысла пытаться меня переубедить, доктор, – заявил я. – Эта книга слишком опасна. Я благодарен Говарду и вам за ваше предупреждение, но последние события только укрепляют меня в моем решении. Никто не узнает, где она находится.
– Я мог бы тебя заставить отдать ее мне, Роберт, – тихо сказал Говард.
В замешательстве я уставился на него, поискал подходящие слова и, не найдя их, резко встал.
Кажется, Говард заметил, что его слова вызвали обратное действие. Он тоже вскочил с кресла и, обогнув стол, двинулся ко мне.
– Мне очень жаль, Роберт, – сказал он. – Я увлекся, мне не следовало этого говорить. Извини меня.
Впервые с тех пор, как я снова увидел Говарда, я почувствовал его неуверенность. Он был спокоен и раскован как всегда, но Говард был таким человеком, который весело улыбался бы даже тогда, когда его, связанного по рукам и ногам, сбрасывали бы с Тауэрского моста. Но на самом деле, и это я четко почувствовал, он был более чем просто взволнован.
Он был в отчаянии.
И сходил с ума от страха.
Несмотря на это, я не обратил внимания на его протянутую руку, резко повернулся и выбежав из комнаты.
Внезапно я испугался его.

* * *

Час тому назад стемнело, и после того как мы – Говард, доктор Грей и я – быстро поужинали внизу, в доме все стихло. Я тоже почувствовал усталость, которая как невидимая ноша давила мне на плечи. Это был напряженный день, а я с самого раннего утра был на ногах, поэтому я решил последовать примеру Говарда и отправился в постель.
Но я знал, что уснуть мне не удастся. Слишком многое мне требовалось осмыслить заново, и мир, который еще сегодня утром находился в относительном порядке, сейчас совершенно перепутался.
Я не знал, что меня беспокоило больше – этот странный, заколдованный дом, в котором люстры падали с потолка, двери превращались в смертельные эшафоты, а лестницы в убийственные волчьи ямы, или странное поведение Говарда.
Его словно подменили. Сначала его поведение не бросилось мне в глаза, потом события завертелись как в калейдоскопе, и у меня не имелось возможности все хорошенько обдумать, но разве человек, с которым я только что ужинал за одним столом, действительно был еще Говардом! Нет, не то чтобы я сомневался в его идентичности, нет, но разве он был тем Говардом, которого я знал? И если да, то что могло произойти, чтобы он так изменился?
Разумеется, я не нашел ответа на этот вопрос. Чувство неуверенности и смятения осталось и даже усилилось. Наконец я попытался думать о чем-нибудь другом, повертел набалдашник трости, посмотрел на часы и сравнил их показания с циферблатом огромных напольных часов, которые занимали угол рядом с камином.
На мой вопрос, что значат эти часы, Говард лишь пожал плечами, и слуги, которых я спрашивал, не могли мне сообщить ничего, кроме того, что они всегда здесь стояли.
Часы были настоящим монстром во всех отношениях – такие старые, что в некоторых местах дерево стало твердым и серым как камень, и с тремя дополнительными маленькими циферблатами, которые образовали треугольник под большим, нормальным циферблатом. Ни один человек не знал, что они показывали – во всяком случае не время. На одном было три стрелки, у второго они вообще отсутствовали, а на третьем так быстро вращались три маленьких спиральных шайбы, что начинала кружиться голова, если смотреть на них слишком долго.
Эти часы были, пожалуй, самой безвкусной вещью, которую я когда-либо видел, а я повидал их немало, но, очевидно, что-то удержало отца от того, чтобы просто выбросить их и лучше использовать место. Большой часовой механизм за циферблатом все же показывал правильное время.
Я еще несколько секунд смотрел на этого хронографического уродца, потом прислонил свою шпагу, скрытую в трости, к каминной полке и подошел к окну. Было несколько минут девятого, и казалось, что с наступлением сумерек жизнь снаружи, на улицах, совершенно замерла. За окнами домов мерцали огоньки, а на юге виднелась блестящая полоска Темзы, подобная черному ущелью среди моря городских огней. Картина обманчивого покоя.
Нападение произошло неожиданно.
За моей спиной выросла тень, искаженно отразившаяся в оконном стекле перед моим лицом, потом что-то просвистело в воздухе в нескольких миллиметрах от моего виска и с такой силой ударило по каминной полке, что из камня посыпались искры. Я отпрянул назад, поскользнулся на ковре и упал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113