Денег у обоих не было ни копейки, и как развлекать себя дальше, они не представляли.
- Надо башлей надыбать, - сказал Гусев.
- На что?
- Проститутку снять или хотя бы нажраться. Так жить нельзя.
- А сколько надо?
- Кажется, четвертной. Это если на Московском вокзале.
- Четвертной... - повторил Телегин. - Ты хоть помнишь, что такое четвертной? Это, практически, четверть зарплаты.
- Для кого как.
- Погоди, четвертной - это на одного?
- Пожалуй, да.
- Не, нам не светит.
- Так чего делать?
- Чего-чего, подрастать. Вырастешь, женишься, будешь свою жену трахать... даром.
- Когда вырасту, мне и без жены любая даст. Блин, какой был секс, какой секс! Один раз с двумя сразу, другой раз с негритянкой... Слушай, Теля, ты заметил, как они говорят? Ну, дети, наши сверстники.
- Я как-то ещё не пообщался.
- Много не надо. Они таких слов не знают.
- Каких?
- Ну, "достать", "блин", "отстой", "зажигать", "колбаситься", "трахаться", "дискотека"...
- Колбасились ещё у Зощенко. Кстати, в провинции почему-то произносят с ударением на "а".
- Неважно. Практически, весь наш лексикон им недоступен. И это ещё не считая воровского жаргона.
- Жаргона?..
- "Беспредел", "крыша", "базар", "перетёрли"...
- Действительно, сами не замечаем. Это в девяностых, от депутатов. "Правовой беспредел". Дикторы часто употребляют. А как здесь говорят "трахнуться"?
- Блин, язык не поворачивается. "Ебаться", что ли...
- Прости господи! Я уже и слово такое позабыл.
- Оказывается, есть. Кстати, "блин". Сейчас прямо так "блядь" и говорят. Некоторые через слово, как семечки щёлкают. Я-бля, он-бля, ты-бля...
- Тыбля! Каменный век, вот умора!
- Могу ещё парочку процитировать. Помнишь, как сперма называлась?.. А кончить?..
Гусев сказал.
- У-у!! А-а!! Вот ужас! Витёк, я не понял, ты когда успел этого нахвататься?
- В основном на чердаке. Там рядом курили старшеклассники.
- Способный, схватываешь на лету.
- Будто тебя не волнует. Ну, в смысле - секс.
- Ой, не то слово "волнует". А как "секс" будет?
- Ебля.
- Всё, больше не говори. Как мы вообще в первый раз такое пережили?
- Тогда не вдруг однажды утром прихватило. Постепенно привыкали, разрабатывали защиту, адаптировались. Теперь за что! Всё равно как по второму разу в армию. Самое обидное, что для нормальных женщин мы дети, а ровесницы - все целки. Причём не только морально, но и физически.
- Что же делать?
- Если тёлки в ближайшие дни не будет, раздавлю пузырь, - Гусев покатал пальцем мягкий шарик, спрятанный за ухом под кожей. - На фиг это всё надо.
- Что значит раздавлю? Не имеешь права, нас трое, в конце концов.
- Трое. А что эта третья из себя целку строит? Тоже мне недотрога, восемь раз замужем. И мы ей вообще-то не чужие...
Телегин, как всегда в ситуации этого вечного треугольника, почувствовал уколы ревности.
- Не восемь, а четыре.
- Я не понял, Теля, ты её защищаешь?
- Нет. Она, конечно, ведёт себя неправильно, могла бы отнестись по товарищески. Как это... расслабиться и постараться получить удовольствие.
- По товарищески можно и без удовольствия, - сказал Гусев раздражённо.
У метро "Чернышевская" постояли в раздумье, греясь у входа тёплым воздухом.
- Надо достать полтинник... - заговорил Телегин, припоминая один случай. - Есть одно место. А полтинник... считай, ползарплаты.
- Давай, давай, рассказывай, - оживился Гусев. - На любое дело подпишусь.
- Помнишь, в конце девяностых ломали дом. На углу Надежденской и Сапёрного переулка.
- Допустим.
- Тогда рабочие нашли в стене свёрток. А в свёртке два килограмма золотых монет царской чеканки. В городских новостях был такой сюжет. Потом ещё ходили разговоры, что им ничего не дали, поскольку они нашли не сами по себе, а на работе.
- Какая квартира?
- Сорок пять.
- Как же ты номер запомнил? Ах, да... И кто там живёт?
- Откуда я знаю. Дом ломали на капремонт, уже выселенный.
- Пойдём, узнаем, тут рядом.
- "Между окнами гостиной комнаты в стене, под обоями, шпоном и штукатуркой в капитальной стене отсутствовал кирпич. Удивительно, что прежние, не один раз сменившиеся хозяева квартиры, вешали на это место часы или картины, всякий раз высверливая дыру и вбивая пробку буквально в нескольких сантиметрах от тайника. Возможно, что легко определяемую на простукивание пустоту в стене они относили к строительному браку и вбивали крепления в более надёжный участок".
- Ты это наизусть? А, ну да.
- Между окнами на уровне часов или картины.
- Без проблем. Интересно, кто там живёт?
- Кто бы ни жил, надо попробовать договориться и поделить.
- А, всё равно, я по любому готов. Договориться или не договориться...
- "По любому" я не согласен. Ты вообще-то что имеешь в виду?
- Да ладно, ничего, не ссы. Ты представляешь, сколько одна монета может стоить?
- Где ты её продашь?
- На Рубинштейна, возле скупки. Там искать никого не надо, жуки сами подходят. Особенно если ребёнок, сразу видно, что спёр из дома. Им такого легче всех облапошить.
- Я вижу, у тебя опыт в этом деле.
- Был грех классе в четвёртом. Искупил, был жестоко наказан. Запомнил на всю жизнь.
- Пойдём, посмотрим, где эта квартира. Иногда дверь или окна могут сказать многое о хозяевах.
То шли, то бежали. Гусев совершенно преобразился. Непрерывно болтал, сбивая дыхание и заходясь кашлем.
- Продадим пару монет, остальные все спрячем. Сдадим в камеру хранения. Там, на вокзале, такие шмары... За четвертной готовы на всё, любые фантазии. А если забуриться у неё дома, с выпивкой, можно надолго. Всё, что хочешь, хоть каждую минуту. Я как раз впервые... классе в девятом. С моим старшим брательником сутки просидели за столом у одной такой шмары. Все пьяные, она голая, мы голые, сиськи до пола, пизда нараспашку, кровать разобранная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71