Пуля была свинцовая, величиной с грецкий орех. Пыжа он скрутил из куска завтрашней газеты, оторвав заголовок со словами: "Дети-оборотни зверски убили ветерана".
- Надо завязывать, - выговорил Телегин в самое ухо приятеля. Мерещится какая-то ерунда.
Следовало выработать окончательный план действий из двух возможных: продолжать спаивать хозяина или рассказать про клад и спокойно поделить. Оба прекрасно понимали, что Семён может пить весь вечер, сутки или месяц. Возможно, что пьяное слабоумие его нормальное состояние. И ждать, в таком случае, не имело смысла.
- Подсыпать бы ему чего-нибудь... снотворного, - заплетаясь языком прошептал Гусев. - Клафелина... Достал уже, козёл.
К моменту произнесения последней фразы бубнившее на стене радио притихло, чтобы пропиликать сигналы точного времени.
- Кто козёл, - мрачно произнёс хозяин, и только тут дети заметили на его руке тюремную татуировку.
- А, не! Я не то! - испугался Гусев. - Я вон ему, Саньке говорю... осёл, козёл и петух. Анекдот.
- Петух?..
- Не-не-не! То есть, так всегда в анекдоте: русский, хохол и еврей.
- Еврей...
Семён побагровел, он понял, что такую обиду можно смыть только кровью. Иначе он всю жизнь будет козлом, петухом и евреем. Если смоет позор кровью обидчиков, на зоне будут уважать.
Он встал и снял со стены ружьё.
- Кто козёл?
Семён преломил ружьё и вставил патрон.
- Не козёл! - вскочил с места Телегин. - Он не то сказал! Он сказал петух!..
Затвор резко щёлкнул, чёрная дырка ствола оказалась у Телегина перед глазами.
- Помогите!.. - закричал он и, запрыгнув на подоконник, заорал в форточку, срывая голос: - Помоги-и-и-те!!!
Раздался грохот, медвежья пуля ударила в спину, раздробив позвоночник и тело, проломив рамы, рухнуло, в глубокий колодец милицейского двора. В то же мгновение Гусев полоснул Семёна по горлу охотничьим ножом. Кровь брызнула фонтаном в глаза. Ослеплённый, он принялся махать ножом из стороны в сторону, наступая и ощущая клинком податливую преграду.
Когда в квартиру ворвались милиционеры, Гусев лежал на полу без сознания, залитый кровью. Лицо, шея и грудь хозяина были изрезаны до белевшихся костей. В тумбочке нашли ордена и ветеранскую книжку.
15
После дзюдо - плаванье. Можно расслабиться и ни о чём не думать. Когда плывёшь на спине, видишь кумачовую растяжку "ПРИВЕТ УЧАСТНИКАМ СОРЕВНОВАНИЙ!". Иногда там, наверху, занимаются на батутах прыгуны. Тогда можно смотреть на кувыркающиеся в воздухе фигуры. Брассом и баттерфляем - не видишь почти ничего; только воду, дорожки и бортик далеко впереди. Когда плывёшь кролем - краем глаза выхватываешь боковые трибуны.
Вон сидит девчонка из младшей группы. Делает вид, что читает учебник, на самом деле смотрит. На него. Не в первый раз. Сколько ей?.. Лет четырнадцать-пятнадцать. Может быть, все шестнадцать. Если бы так... можно было бы познакомиться, пригласить куда-нибудь. Она очень привлекательная и не похожа на дурочку. Совсем не похожа. Если будет случай, он непременно с ней заговорит. Эта Анжела зачем-то путается... Совсем не в его вкусе. Фальшивая, глупая, самоуверенная. Надо было решительно дать понять, что у них ничего не будет. Дурацкая нерешительность. Ему нравятся совсем другие девушки. Вот хотя бы эта, которая смотрит. Даже если ей четырнадцать, через пару лет физически они будут почти ровесники.
Свисток прервал занятия. Теперь, минут сорок, до следующей группы, можно было купаться кто как хочет. Прыгнуть с вышки... А эта, Анжела, она подождёт в фойе; там не холодно и можно попить газировки. Лучше бы она куда-нибудь спешила.
Владимир поднялся на десятиметровую вышку, повернулся спиной, толчок, два оборота... и, словно клинок, без брызг, на глубину.
Вынырнул и сразу посмотрел на трибуны. Девчонка чуть-чуть улыбается.
- Ныряй!
Этого он от себя сам не ожидал.
Всё также загадочно улыбаясь, Берёзкина разделась, подошла к краю бассейна и нырнула. А вынырнув, оказалась лицом к лицу со своим кумиром. Ни намёка на щенячий восторг. Она уже знает, как это делается.
- Ты ходишь на дзюдо?
Владимир улыбнулся:
- А ты хочешь подраться?
- Хочу!
- А пошли!
В борцовском зале уже никого не было. Он встали друг против друга.
- Нападай.
Кира подошла вплотную.
- Нападай... - повторил Владимир смущённо.
Внезапно девчонка выбросила вперёд руку, угодив ему в солнечное сплетение.
- О... Так не честно.
- Вот ещё.
- Ты гипнотизировала.
- Давай снова.
Но снова и ещё снова не принесло Кире больше ни одного попадания. Хотя она пыталась драться без правил, всякий раз оказывалась спиной на ковре, а Владимир, пугаясь волнующей близости, мгновенно вскакивал.
- Научи меня, - сказала Кира, признав полное поражение.
- Чему?
- Ну, этому. Дзюдо.
- Прямо сейчас?
- Ну да. Так, в основном. Приёмчики.
- Ты знаешь, так быстро не получится.
- Ну хоть один.
- Ты как мальчишка.
- Я не мальчишка. Я женщина. И я хочу уметь себя защитить.
- Ладно, я покажу кое что, но это не дзюдо. Вообще не спорт.
- Хорошо, пусть будет не спорт.
- Только не говори потом, что это я тебя научил...
Часа через полтора они, усталые и вспотевшие, отправились мыться. В закоулках огромной душевой было пусто, Кира и Владимир стояли в кабинках напротив под тёплыми струями и молчали. Потом Кира медленно спустила с плеч верхнюю часть купальника, подошла к Владимиру, и обняла его. Он хотел сказать, что делать этого нельзя, но вдруг вспомнил сказку про влюблённого, который не поцеловал принцессу, испугавшись навсегда остаться медведем. И он подумал, что навсегда останется медведем, если сейчас не сделает этого... Задыхаясь, испытывая почти боль от невыносимого желания, они вошли друг в друга, и Кира вскрикнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71