.. Счастье, что жены и дочки в Москве нет, в загранке отдыхают... Наликом у меня было припрятано сорок семь штук, машина штук на шесть потянет... Вот и считай... Я нищ, как церковная крыса. Все отдал, лишь бы они моих не трогали... Я знаю, откуда ты выкопал словечко «олигарх». Мы как раз от нотариуса возвращались, когда этот пидор рваный тебе по сотовому звонил, херню про сценарий с олигархом и сторожем у ворот нес....
— Погоди-ка, Толик! Что ж это получается? Мой побег никто не провоцировал, да? И охранник у ворот — отнюдь не невинно пострадавший пацан?
— Так и есть. Он все с ходу сочинил. Когда ты в бассейн прыгнул, разозлился ужасно. Грозил — если тебя не поймают к вечеру, то мою дочку сегодня же...
Толик замолчал, захлюпал носом. Он плакал!
— Успокойся, старик... — попросил я, стараясь говорить насколько возможно добрее и искреннее. — Брось, Толян, прорвемся...
— Не гони пургу! Никуда мы не прорвемся! Знаешь, что самое обидное? Ладно бы, все эти китайцы, спарринги и все остальное действительно было бы дымовой завесой, чтоб меня на бабки опустить или еще для чего. Так нет же! Основное для него — игра в Монте-Кристо! Развлекается человек, оттягивается, мать его! Разбогатевший Чикатило веселится от нечего делать! Меня на бабки опустил между делом. Оправдал расходы на развлекуху. Сумасшествие какое-то, шизофрения... Ты удрал, я на все согласился, все, что знал, рассказал, заложил тебя, сказал, что бежишь на встречу к милиционеру Верховскому, и думал, конец сумасшедшему дому. Сели в машину, поехали в Москву, к нотариусу, отписал я ему свою хату, тачку, гараж, поехали... в другое место, сорок семь штук я в доме не хранил, прятал сбережения на даче... Одно название «дача». Шесть сраных соток и времянка у черта на рогах, он ее и отбирать-то у меня побрезговал, сказал — там и будешь с семьей жить, на даче... Едем, и тут ему звонят, докладывают про твою поимку. Он сразу велит ехать сюда, положить на сорок семь тысяч долларов! Тебе по дороге звонит, чушь всякую мелет, а у самого глаза блестят... Приехали, меня потащил на крышу, заставил смотреть, как... как все тут у вас было... Я видел, как Захара, и Алешку, и тебя... все видел... Когда... когда все закончилось, я думал, сейчас поедем на мои шесть соток за деньгами... Хер! Один поехал, меня сюда впихнул и... тьфу, какая сволочь!
Толик смачно сплюнул, сильно треснул кулаком об стенку и заматерился. Он больше не плакал.
— А мне намекнул, дескать, спать ляжет, — произнес я задумчиво, переваривая услышанную историю.
— Ни хера подобного! Помчался мои бабки откапывать. Вернется к утру и... ну, и... сам знаешь...
Толик замолчал. Молчал и я. Тишина длилась долго. Я первым не выдержал, спросил:
— И чего мы с тобой будем теперь делать, старина?
— Драться.
— Чего?! — Я не поверил своим ушам, может, ослышался или не так понял старого друга. — С кем драться?
— Между собой.
— Толя, ты в своем уме? — Я шагнул к нему, но Анатолий вдруг закричал:
— Стой на месте. Стас! И не мечтай меня обмануть! Подойти с разговорчиками и чиркнуть по горлу ножичком — идейка подходящая, но и я не лыком шит, Стасик, не надейся.
Я остановился в нескольких шагах от Толика. Он держался стены и в темноте представлялся большой черной массой. Надо мной прозрачный потолок и звезды. Меня лучше видно...
«Ни фига себе! Я уже рассматриваю диспозицию с точки зрения схватки с Толиком. Автоматически произвожу предварительную оценку собственных действий, оцениваю плюсы и минусы своего местоположения!.. Выходит, сумасшествие — штука заразная». Эта мысль, промелькнувшая в голове, удивила и отрезвила. Я вскинул руки, демонстрируя пустые ладони, и заговорил с Толиком вкрадчиво, как говорят с разбушевавшимся вдруг пьяницей:
— Какой ножик, приятель? О чем ты? Нету у меня никакого ножика. Я не собирался и не собираюсь с тобою драться, поверь. Неужели ты не понимаешь, друг, — утром и так и сяк нас пристрелят. Хоть двоих, хоть одного. Неужели ты думаешь, что эта сволочь со шрамом оставит в живых свидетеля своих забав? Толя, опомнись!
— Держишь меня за придурка? — Толя говорил зло, почти яростно. — Мне сказали, что у тебя остался нож, которым орудовал Леха. Мне сказали, что у тебя был выбор — драться с китайцем или драться со мной, и ты выбрал меня!
— Откуда ты знаешь, что тебе сказали правду? — Я говорил нарочито спокойным голосом, оставаясь абсолютно неподвижным.
— Захар согласился драться с Лешкой. Ты согласился драться со мной. И не нужно водить меня за нос, Стас! Кто мы друг другу? Старые знакомые, больше десяти лет не виделись. За десять лет у человека все меняется, все клетки. Даже кости меняются!..
— Ладно, Толик! Пусть так. Мы друг другу никто. Каждый за себя. О'кей. Однако у нас общий враг. Он обманывает нас обоих. Или ты свихнулся окончательно и веришь, что, убив меня, утром обретешь свободу и деньги. Подумай, Толя! Он обещал деньги в довесок к свободе. Отобрал все твои сбережения и вдруг вернет? Так это следует понимать, да?
— Опять ты про деньги. Мне он не обещал никаких денег! Гарантировал не трогать жену и дочку, если я тебя замочу. Отпустить меня тоже не обещал и не отпустит. Но и то, что дочь с женой оставит в покое, для меня. Стас, уже много... Для меня это самое главное... Хрен с ним, пусть пристрелит. Жена решит — заказное убийство. Она все время боялась заказных убийств, а я объяснял, что не того полета птица, чтоб меня заказывать... Жена будет думать — продал квартиру за долги и все равно погиб. Поедет жить к своей маме. У меня хорошая теща, внучку любит...
Когда Анатолий заговорил о жене и дочке, голос у него изменился. Яростные нотки исчезли, он говорил о своих домочадцах не для меня, просто думал вслух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131