Двух бультерьеров, что сопровождали на прогулке семью, обремененную детишками-малолетками, я приметил, только когда проезжал мимо. Альфа к тому времени успела свернуть вслед за мной и отставала от велосипеда всего ничего — шагов на пять. Только я открыл рот, чтобы попросить о помощи у счастливого и богатого папаши, как он сам заорал на меня:
— Придержи собаку, детей испугаешь!
— Альфа! А ну, фас сопливых! — заорал я, предугадывая следующую реплику папаши и удивляясь собственной циничной гениальности в искусстве находить выход из безвыходных положений.
— Да ты... — Отец двух крошек схватил своих чад за ручонки. Молодая мамаша взвизгнула, и глава семейства заорал: — Чук! Гек! Взять ее!!! Фас-ссс!..
Два бультерьера, Чук и Гек, молча бросились наперерез овчарке Альфе (овчарка, кстати, и головы не повернула в сторону перепуганного семейства).
Когда я сворачивал из этого переулка в другой, зафиксировал взглядом жутковатую картину. Альфа еще пыталась продолжать погоню, но бультерьеры вцепились в нее мертвой хваткой и повисли, один, стиснув зубами глотку, другой, зацепив клыками собачий бок. С каждым шагом одной из четырех лап Альфа теряла кровь, но продолжала выполнять приказ хозяев, пыталась преследовать беглеца на велосипеде. Честное слово, если бы люди обладали сотой долей собачьей преданности, на Земле давно победил бы коммунизм!
* * *
Асфальтированные дороги и дорожки пересекали поселок вдоль и поперек. Петляя, я двигался к лесу. Самое простое — добраться до леса, бросить велосипед и побежать, куда глаза глядят, не задумываясь о маршруте. Случайный маршрут труднее всего предугадать погоне. Одно плохо: окажись у преследователей помимо Альфы другие собаки — я обречен. Есть у них собаки или нет, я не знал, но рисковать не мог, не имел права и поэтому решил как можно дольше передвигаться на велосипеде, добраться до какой-либо проезжей дороги, а там поймать попутку до Москвы.
Были в деньги, не было в проблем, но все деньги остались в голубой спортивной сумке. Джинсы, что на мне, чересчур затягивали попу, бумажник в карман не сунешь. Мои некогда белоснежные джинсы... Какая попутка остановится, если на обочине голосует чумазый длинноволосый дядя в порванной куртке-ветровке? Ни одна машина не остановится! Сто процентов!
«Почему же тогда папашка с детишками и бультерьерами принял меня за хозяина чистой, чесаной и холеной Альфы? — подумал я. — Мокрый с головы до ног оборванец на шикарном велосипеде, весь перемазанный, грязный, более всего должен походить на того, кем я и являюсь, — на угонщика. Вот если бы джинсы по-прежнему сияли белизной, то я вполне бы сошел за богатенького дачника, пожелавшего прокатиться и погонять собаку-лежебоку, а так... Эврика!!! А так я похож на богатенького дачника, упавшего с дорогого велосипеда и вследствие падения поимевшего жалкий вид!»
Увидев себя со стороны, я понял, как действовать дальше. Между тем велосипед домчал мое богемное, но истерзанное тело до опушки леса, вывез на дачную околицу. Основная асфальтовая магистраль осталась далеко слева. Та магистраль, что шла по просеке в лесу и соединяла дачный островок покоя с коммуникационно-транспортными развязками остального мира. Мне на магистраль нельзя. Там меня догонят и поймают — «ах» сказать не успею. На околице, куда я вырулил, асфальт разбегался в разные стороны. Полагаю, асфальтовое кольцо огромной буквой О опоясывало весь поселок. А лес совсем-совсем рядом, и от асфальтового бублика к нему тянется извилистая, утрамбованная тропинка, временами хорошо видная, временами теряющаяся в траве.
Я съехал с асфальта на тропинку, вцепился в руль, боясь свалиться вместе с велосипедом, и, сбавив скорость, медленнее, осторожнее стал крутить педали. Пройдя кое-как этап щадящего слалома, по опушке я выехал под сень деревьев. Сразу полегчало — теперь с территории поселка меня не видно, я качу по лесу, и фигушки кто меня разыщет, тем более что тропинка постоянно ветвится, расходится ручейками, поди угадай, куда я свернул.
«Идиот! — шарахнула изнутри по затылку здравая и безжалостная мысль-диагноз. — Если угадают, где ты свернул в лес, то на этом все угадайки закончатся! Твой путь прекрасно прослеживается по следам велосипедных протекторов!»
Птицей вылетев из седла, я подхватил велосипед под мышку и помчался по лесу, не разбирая дороги. На бегу услышал журчание ручейка, пошел на слух и отыскал канаву, широкую заболоченную, поросшую по краям густым кустарником. Сквозь кусты на берегу канавы продрался еле-еле. Спрыгнул с пологого бережка в воду и по щиколотку утонул в вязком иле.
Я шел по руслу ручейка, взгромоздив велосипед на спину, и проклинал собственную необразованность. Я действовал по рецептам кинобоевиков, где герои, скрываясь в лесу от преследования, обязательно стремятся к воде, дабы, шлепая по мокрому, сбить со следа погоню. Я прекрасно понимал, что сценарии кинобоевиков пишут такие же, как я, профаны, ни хрена не смыслящие в партизанско-диверсионной деятельности, и все равно продолжал мучить себя ходьбой по воде, ибо не знал других «правильных» рецептов бегства.
Ручеек вывел к бетонной трубе. Естественное илистое русло вливалось в бетонную оправу двухметрового диаметра. Растительность по краям русла совсем ошалела. Ветви кустов неведомой породы переплелись над головой, и сквозь них почти не пробивались солнечные лучи. Только над верхним краем присыпанной желтым гравием бетонной трубы имелся небольшой просвет. Даже будучи прожженным горожанином, я сразу догадался, что над трубой проходит дорога-грунтовка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131