После небольшой заминки сверху, из-под потолка, ему ответили на родном языке. Не иначе китаец спросил: «Что делать?» Толмач Антошка перевел вопрос, получил инструкции от режиссера-постановщика подпорченной самоуправством статиста Митрохина пьесы и отдал распоряжение китаезе относительно дальнейшего течения событий.
Худощавый китаец, услышав ответ на свой вопрос, кивнул, отделился от стены и медленно двинулся в сторону Митрохина, а из-под потолка зазвучал голос урода со шрамом:
— Захар Семенович умер быстро, без мук и унижений. Моментальная смерть — награда Захару Семеновичу за победу в схватке и сговорчивость. Вы же, Алексей Владимирович, выказали излишнюю инициативу, нарушили мои планы и...
— Пошел в жопу, гондон штопаный! — заорал Леха. — Сейчас полосну себя ножом по горлу и насрать на твои планы! Я сам за себя отвечаю, понятно тебе это или нет?
— Нет! Вы забыли, дорогой Алексей Владимирович, что ваша мама...
— Ты сволочь!!! — взвыл Леха. Улыбка безумца на его лице преобразилась в гримасу боли. — Ты псих! Сумасшедший! Больной!
— Пусть так, но вы все равно будете выполнять мои болезненные фантазии. Я так хочу! Ясно вам?!
Леха промолчал, закусил губу, двумя руками схватился за рукоятку тесака, отслеживая лезвием, словно это не лезвие ножа, а пистолетный ствол, приближающегося к нему худощавого китайца.
— Так-то лучше, Алексей Владимирович, — изрек невидимый снизу генератор «безумных фантазий» на прозрачной крыше. — Вы только что вызывали на бой «желтую обезьяну». Жаль, но специалистов стиля Обезьяны среди моих китайских гостей нету. Зато есть Мастер стиля Змеи. Ежели вы и его зарежете, мон ами, я все прощу, так уж и быть, и дарую вам, Алексей Владимирович, счастливую жизнь обеспеченного человека, любящего сына живой и здоровой старушки-матери.
Человек со шрамом силился говорить прежним надменно-повелительным тоном, но удавалось ему это плохо. Мы предсказуемы? А вот хрен тебе в глотку!!! Отчаянный демарш Митрохина подмочил репутацию и китайцам, и их нанимателю. Уже не будет поражения всухую. Кровь Дракона испортила общую картину образцово-показательной мести. Молодец Митрохин, черт побери! Не ожидал от него.
А что же я? А я еще себя покажу, будьте уверены! Обо мне все забыли. Я одиноко подпираю стену, китайцы стоят у другой стены. До смерти Дракона Журавль нет-нет, да и косил в мою сторону взглядом, сейчас смотрит на тело погибшего соплеменника. Большая ошибка! И неудивительно, в жизни всегда так — одна ошибка тянет за собой другую, затем наступает полный обвал. Приятно, ядрена вошь, когда ошибки и просчеты допускаешь не ты, а твои враги! Чертовски приятно!
Пока я внутренне ликовал. Мастер стиля Змеи не спеша шел навстречу вооруженному тесаком Алексею Митрохину. Когда расстояние между Лешкой и узкоглазым сократилось до пяти-шести шагов, китаец остановился, перенес вес тела на правую ногу, левую выдвинул далеко вперед и низко-низко присел. Тощие руки китайца замелькали перед худощавой грудью, выделывая замысловатые пассы, и он снова двинулся навстречу Митрохину. Теперь Мастер перемещался зигзагом, умудряясь сохранять поразительно низкую стойку. Он буквально стелился по полу, перетекал из одной позиции в другую словно сгусток ртути.
...Змея у китайцев считается символом мудрости и потаенной магической силы. На протяжении веков стиль Змеи считался тайным и распространялся лишь в среде буддийских монахов. Однако рано или поздно все тайное становится явным. Но главные тайны стиля Змеи так и остались тайной.
Основное движение (основная координация) змеиного стиля называется «укус змеи» — удар кончиками пальцев по болевым точкам. Методика «набивки» так называемой «головы змеи» и является, пожалуй, самым большим секретом школы. Собственно, внешняя сторона закалки ударной поверхности очевидна: сначала нарабатываются удары кончиками пальцев по мешку с рисом, потом по мешку с песком, а затем и по мешку с речной галькой. Однако это приводит к потере зрения. И только хитро составленные травные отвары помогают и зрение сохранить, и превратить кисть руки в «голову змеи», способную с одного тычка раздробить булыжник. Рецепт упомянутых отваров, естественно, держится в строжайшем секрете...
Какие бы коленца ни выделывал Мастер, но «голова змеи» — согнутая в запястье кисть руки с плотно сомкнутыми выпрямленными пальцами — беспрестанно оставалась направленной в одну точку — глазницу (то правую, то левую, но непременно на глазницу) моего друга Алексея Митрохина.
Китаец приблизился к Лешке на расстояние удара ногой. Митрохин размахнулся и попытался достать извивающегося Мастера длинным секущим махом клинка. Китаец поднырнул под свистящую в воздухе сталь, рука его распрямилась, и кончики пальцев коснулись века вооруженного противника. Я ожидал услышать крик боли, увидеть сгусток слизи вместо глазного яблока, но Лешка лишь заморгал часто-часто. Человек-Змея мог, легко мог лишить Митрохина глаза, но предпочел ограничиться слабым касанием. Ему так ведено — подольше поиздеваться над жертвой, сначала лишить воли, потом жизни.
Нож в руке Лешки еще раз рассек воздух. И снова Мастер избежал встречи с клинком, опять «голова змеи» лишь пощекотала на этот раз другой глаз Алексея.
То же самое действо — мах клинком, «поцелуй» в глаз — повторилось еще и еще раз. Соперники кружили посреди помещения, невдалеке от того места, где стоял я. Лешка, теряя силы, нападал, китаец изящно уходил от его атак и отвечал легким касанием попеременно то левой, то правой глазницы Алексея.
А я стоял и ждал того единственного мгновения, когда можно будет отпустить пружину ярости, распиравшую грудную клетку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131