— Кто там? — выкрикнул Ленечка на ходу. Замолчал, заглянул в «глазок». Громко-громко ахнул, и голос его завибрировал, будто взволнованная виртуозом-гитаристом струна: — Борис! Боренька!!! Ты вернулась!..
Ленечка управился с дверными запорами в рекордно короткое время. Дверь распахнулась, и я треснул по улыбающейся физиономии Стошенко кулаком, в котором сжимал колючие стебли двух дешевых роз.
Ударил я не сильно. Скорее даже не ударил, а втолкнул, впихнул Ленечку с порога обратно в квартиру и вошел сам следом, спешно прикрывая за собою дверь.
Мой толчок-тычок задвинул Стошенко в глубину квартирной прихожей. Высокий, с копною пышных угольно-черных курчавых волос, смуглый и мускулистый Ленечка широко расставил ноги, дабы сохранить равновесие и остановить возвратно-поступательное движение после тычка кулаком в челюсть. На Ленечке был надет длинный шелковый халат. Полы халата распахнулись, обнажив атлетически сложенную фигуру во всей ее античной красе и на секунду шокировав меня татуировкой внизу голого живота. Как оказалось — Леонид брил промежность. В нижней части пуза, на тщательно выбритом участке кожи, красовалась татуировка — две розы, белая и красная.
— Срамоту прикрой, Ленечка, а то ты меня смущаешь. Чего стоишь? Прикрой, говорю, розарий!
— Стас?.. — Ленечка запахнул полы халата. Руки у него задрожали, лицо внезапно побелело.
— Ну, Стас. С чего это ты так напрягся? — Я на самом деле не ожидал увидеть на лице Стошенко столь мертвенную бледность неподдельного ужаса. — Ну, наколол я тебя с розами, ну, по морде съездил, замечу в скобках — совсем не сильно стукнул по фейсу, — а тебя прям шатает. Того и гляди, в обморок упадешь.
— Мне Буба позвонил, рассказал, как ты... как ты... — Ленечку заклинило. — Как ты...
— Рассказал, как я «быков» мочил, да?
Леонид кивнул. Кивок у него вышел на японский манер. Самураи, когда кланяются, не спускают глаз с собеседника. Так же и Ленечка, дернул шеей, наклонил голову, но глаз не опустил, продолжая смотреть на меня, словно видел впервые.
— Я рад, что тебе известны мои скрытые таланты, Леонид. Не придется терять время, лишний раз демонстрируя силу. Времени у меня в обрез и... Стой!.. Погоди!..
Вот черт! Я не успел поймать, перехватить полы халата, взметнувшиеся в воздух, словно шлейф, после того, как Ленечка рванул к дверному проему в комнату-спальню. Сбежал, скрылся у себя в спаленке, дуралей. А я тоже хорош — вместо того чтобы в два прыжка нагнать беглеца, сделал чисто фехтовальный выпад и попытался схватить его за шелковый хвост пестрого халата. Попытка не удалась. Тонкая, гладкая ткань проскочила между пальцев, я потерял равновесие и чуть не грохнулся на половичок посредине прихожей.
Черт побери! Времени — кот наплакал, а, видно, придется гоняться за Ленечкой по всей квартире, как за малым ребенком!
— Леонид! Не бойся, Леонид! — Я взмахнул руками, поймал на мгновение утраченное после фехтовального выпада чувство баланса и шагнул по направлению к Ленечкиной спаленке. — Лень, давай не будем играть ни в салочки, ни в прятки. Давай, ты по-хорошему дашь мне...
Ленечка выпрыгнул обратно в прихожую совершенно для меня неожиданно. И, если бы я инстинктивно не отшатнулся, бейсбольная бита размозжила бы мой череп, как прокисшую репу.
Оказывается, Ленечка побежал в спальню отнюдь не прятаться, а вооружаться. Вооружился бейсбольной битой и ринулся обратно в прихожую, всерьез намереваясь расшибить битой-дубиной мою седую голову! Не ожидал я от него ничего подобного, каюсь. Ленечка орудовал битой, как заправский дровосек тяжелым топором.
Просвистев в сантиметре от моего лба, бита ударилась о стенку. Стенка вздрогнула, с потолка посыпались белесые ошметки штукатурки. Видать, все же судьба мне сегодня упасть на коврик-половичок в Ленечкиной прихожей. Отпрянув от просвистевшей в опасной близости бейсбольной биты, я потерял-таки равновесие и грохнулся на пол.
Стукнувшись о стенку, бита-дубина взмыла вверх, на мгновение зависнув надо мной.
Подтянув ноги к животу, я успел «встать» на лопатки и выбросить ноги навстречу стремительно опускающейся дубине. Я хотел отбить ее сомкнутыми пятками, погасить энергию удара и одновременно изменить траекторию.
Моя задумка удалась. Пятки ударили по отполированному дереву, из которого была сделана американская дубина. Удар сбил скорость, изменил ее направление, и, вместо того чтобы попасть по голове, дубинка стукнулась об пол в десяти-пятнадцати сантиметрах от моего уха.
Дровосек, когда колет дрова, сгибается в конечной фазе маха топором. Вот и Ленечку согнуло одновременно с тем, как утолщенный конец бейсбольной биты коснулся пола. Его согнуло, и я бросил в лицо Ленечке розы, которые сжимал в кулаке. Ленечка в силу природных инстинктов зажмурился, а я перекатился на бок и обеими руками вцепился в биту-дубину.
Я думал — все, победа. Не тут-то было!
Едва я ухватился за биту, Ленечка отскочил в сторону и, хорошо размахнувшись, ударил меня ногой.
Блин! Как больно!!! Стошенко, кретин, ударил носком по моей коленке. Наверное, боялся, что я сейчас поднимусь и сделаю то, что у него не получилось, — размозжу ему череп. Боялся и спешил переломать мои нижние конечности.
Колено, по которому пришелся удар, сразу же онемело. Правое колено, между прочим. Колено опорной и толчковой ноги. Одно приятно — Ленечка босой, бить как следует не умеет и сдуру, с перепугу приложился со всей силы пальчиками с педикюром об мои несчастные кости, в результате чего эти самые напедикюренные пальчики себе поломал.
Да-да! Именно так: намеревался сломать мне ногу, а вместо этого поломал себе пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131