Подходящий момент, как это обычно случается, представился внезапно, неожиданно. Отчаявшись, Лешка попытался достать китайца нелепейшим тычковым ударом клинка. Китаец проворно отскочил, Митрохин потерял равновесие, сделал лишний шаг вперед, а его противник, отступив еще на полшага, приготовился остановить Леху более сильным, чем обычно, быть может, смертельным ударом «змеиной головы». Но тут в игру вступил я, доселе так долго стоявший у стенки будто неодушевленный предмет интерьера.
Отступая, китаец оказался совсем близко от меня, шагни пошире, и можно дотянуться рукой до его спины. Вот я и шагнул. Оттолкнулся спиной от стены и бросился вперед.
У меня был выбор. Мог ударить китайца в спину ногой. Но тогда Мастера швырнет прямо на Лешку, он, прекратив дурачиться, и от ножа сумеет уйти, и Лешку, если не убьет, то покалечит. Мог подсечь китайца, уронить его на пол. Но черт его знает, что он успеет сделать в падении, какой фортель выкинет. Я выбрал самый простой, глупый до тупости, вариант атаки, памятуя наставления Биня: «Когда не знаешь, как действовать, действуй просто!»
Я налетел на китайца грудью, животом почувствовал его позвоночник, обхватив тощее тело руками и закричал:
— Режь его, Леша! Мочи его на хер!!!
— Получай!!! — выдохнул Леха, улыбаясь и наплевав на равновесие, выбросил вперед вооруженную руку, в падении достал кончиком клинка скуластое лицо!
Нога китайца со страшной силой ударила падающего Митрохина в живот. Клянусь, я слышал, как порвались ткани брюшины и как треснул, надломился Лешкин позвоночник. И это было последнее, что я слышал. Китаец выскользнул из моих объятий, резко присев на корточки. «Голова змеи» ударила мне в солнечное сплетение. В глазах потемнело. Я пытался проглотить воздух, втолкнуть порцию разбавленного кислорода в легкие и не смог. Последнее, что я увидел, — скуластое, узкоглазое лицо, перечеркнутое красной полоской. Китаец будет жить, но правый глаз он потерял. Из правой глазницы на меня, теряющего сознание, полилось нечто мерзкое, с помутневшим зрачком, плавающим в растекающемся по щеке кровавом сгустке...
* * *
...Я, бестелесный сгусток энергии, мчался по темному, витому, как бараний рог, тоннелю, навстречу ослепительно яркому теплому свету далеко-далеко, за тысячи, миллионы километров впереди. Я мчался с огромной бешеной скоростью, и свет становился все ярче и теплее. Но вдруг скорость моего полета стала падать. Я напрягся, стараясь преодолеть ту силу, что тормозила, тянула обратно, вспять. Возвращаться назад не хотелось. Далекий свет манил покоем и счастьем. Я сопротивлялся нехорошей силе, возвращающей мое естество в мир страданий и скорби, как мог, но безуспешно. Меня тащило назад все сильнее и сильнее, и я прекратил сопротивляться. Влекомый чужой силой, рывком возвратился к истокам тоннеля. Ощущение счастья сменилось чувством боли. Болело все тело, каждая клеточка. Как противно снова очутиться в собственном теле, в этой смердящей, требующей пищи, воды и воздуха клетке души.
Я открыл глаза. Смутные, расплывчатые пятна нехотя принимали относительно четкие очертания. Надо мной склонились несколько человек, и до тошноты знакомый голос произнес с облегчением:
— Славно! Вы только что вернулись с того света, Станислав Сергеевич. Опять вам не удалось убежать, скрыться от меня на небесах...
Я закрыл глаза. Вздохнул. Глубокого вдоха не получилось. Болела грудь. И все тело тоже болело, ныло, будто гнилой зуб.
— А ну-ка, Станислав Сергеевич, откройте глазки и постарайтесь пошевелиться. Быстренько, не притворяйтесь мертвым, вам не идет.
Глаза я открывать не стал, а пошевелиться попробовал. Пошевелиться удалось на диво легко. Мышцы покорно сокращались, суставы гнулись. Я поднатужился, сел, разлепил веки.
Все вокруг закружилось, завертелось, я пошатнулся, однако сумел удержаться в сидячем положении. И, наконец, сумел сделать глубокий вдох. И еще один. С каждым вдохом уходила боль и возвращались жизненные силы. Ощущение такое, словно просыпаешься после долгого сна в неудобной позе.
— Дорогой Станислав Сергеевич! Поверите ли, я так перепугался за ваше дражайшее здоровье. Великое счастье, что один из китайских гостей владеет искусством точечного массажа. Он, гость с Востока, и вернул вас к жизни. Обещал, что через десять минут вы будете как новенький. И, промежду прочим, не побрезговал усугубить действия массажа искусственным дыханием изо рта в рот. Можете теперь хвастаться — целовались с китайским мастером, ах-ха-ха-ха-ха... Но вообще, в целом, скажу вам по секрету, я разочаровался в китайцах. А вы меня порадовали. И вы лично, Станислав Сергеевич, и ваши дружки... упокой господи их гордые души. Теперь не стыдно рассказывать, как в годы минувшие Алексей Владимирович валял меня по полу. Чего мне теперь стесняться? Вон каким молодцом оказался господин Митрохин. Патриарха школы Дракона завалил. Мастера стиля Змеи глаза лишил. То, что я проиграл десять лет назад в рукопашной такому молодцу, каковым был покойный Алексей Владимирович, вовсе не позорно, а где-то даже престижно. Улавливаете мою мысль, Станислав Сергеевич? Китайцы вам не ровня! Куда им до вас? Отрадно за отечество, ей-богу... Ах-ха-ха-ха... Нуте-с, дорогой Станислав Сергеевич, пора и бабки подбить, как говорится. Все события сегодняшней ночи я старался спланировать в духе малобюджетного гонконговского кинобоевика. Героизм Алексея Владимировича чуток поломал сценарий, зато у нас теперь есть погибший герой — Леша Митрохин, героический соратник героя, воскресший из мертвых Стас Лунев и... живой пока предатель Анатолий Иванов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131