— Не буду, если ты довезешь меня без выкрутасов до Москвы. Там и расстанемся полюбовно.
— Без дураков? — Лысый расправил плечи. — Куда конкретно поедем?
— Уточню по дороге. Мне вся сегодняшняя заваруха не в кайф. Подбросишь до места, и забудем друг дружку. О'кей?
— Без претензий. Можно руки расцепить?
— Хулиганить не будешь?
— Что ж я себе, враг, что ли? Ты махаешься на пять, и пушка у тебя. На хер мне приключения на свою жопу кликать?
— Вот тут мы с тобой, братан, совпадаем по фазе! Мне тоже приключения на фиг не нужны. Мне в Москву надо. Поскорее.
— Без вопросов. Командуй.
— Пошли к машине.
Лысый вышел во двор, держа руки по швам. Всем своим видом он демонстрировал абсолютное миролюбие. Да и сложно ему сейчас мериться со мной силенкой, если бы и захотел. Травмы сковывали Лысого, словно путы.
Неосторожные, излишне резкие движения вызывали острые болевые ощущения.
Рядышком с «Вольво» Ангелины Петровны стоял красавец «Форд-Эскорт». Ворота с деревенской улицы на дачно-коттеджный участок оказались распахнуты, как и дверцы «Форда». Наверное, как только Артем Олегович приехал, сразу же батрак Федор поспешил наябедничать про гостя и смыться. Даже ворота не закрыл, трусишка. Не глянулся я батраку-крестьянину, не уловил он наших общих генетических крестьянских корней, счел меня за чуждый классовый элемент.
Лысый уселся в кресло водителя. Я пристроился сзади за шофером. Пистолет положил на колени, прикрыл узелком с грязной одеждой. Тронулись. Задним ходом выехали с огороженного клочка ухоженной земли. Развернулись, помчались в столицу. Наконец-то!
Первое время ехали молча. Спустя минут десять Лысый осмелел и, откашлявшись, задал вопрос:
— Ты чьих будешь?
Я не сразу понял, о чем он спрашивал. Мою заминку с ответом Лысый истолковал по-своему и поспешил извиниться:
— Не хочешь говорить, без претензий. Зла не держи, так спросил, сдуру. Интересно просто, на кого нарвались.
Тут уж я сообразил, что мучает Лысого, и, на тот случай если Артем Олегович вдруг решится искать меня, обидчика, поспешил дать Лысому ложный след:
— Я из ивановских.
— Из каких? — Лысый весь обратился в слух. — Из тобольских?
— Уши разуй, бычара! Из ивановских я. Наши недавно в Москве осели, есть, которые нас не знают и нарываются. Ты, к примеру, не прав был, что моей мастью не поинтересовался, прежде чем пушкой махать.
— Без обид, братан, лады? Я ж подневольный, на Тему горбачусь. Сам-то я из ростовских. Бригадир к Теме приставил ишачить, а я чего? Я как скажут, работа такая.
— Поехали, братила. Зла на тебя не держу, врубаюсь, в натуре. Вернешься, скажи Теме — и на него злобы не таю.
Запал, понимаешь, на бабу. Подвезла она меня, ну и... Сам понимаешь.
— Как не понять! Сам ее деру регулярно, втихую.
— Выходит, мы с тобой навроде как единосеменные братья?
— Ага!
Лысый повеселел, а мне понравилось играть роль бандита. Бандюков я повидал на своем веку достаточно, правда, в тех ночных клубах, где мне приходится тусоваться, нижнее звено бандитской иерархии не увидишь, зато средняя бандитская прослойка и бандитские сливки вовсю дружат с богемой полусвета. Но и середняки, и вершина криминальной пирамиды, все вышли из низов, из таких вот Лысых, посему сильного напряга в общении с Лысым я не испытывал, хотя никогда особо не корешился с господами бандитами. Так, иногда подсядет за столик какой-нибудь «крутой» в золотом ошейнике, перекинемся парой фраз, выпьем по рюмочке и разойдемся.
— Братан, а давно ты с ивановскими?
— Лишнее спрашиваешь. Я, по типу, не мечтаю, чтоб наши узнали, реально, о моих подвигах с твоим Темой и евонной бабой. Въезжаешь?
— Будь спок! Могила. От меня волны не бойся. Темке и бригадиру скажу, залетный ты. Волчара-отморозок.
— Заметано!
— А то! Братанам помогать — святое дело. Ты ко мне по-людски, и я разве ж без понятия? Только ты вот чего... — Лысый замялся. — Пушку мне отдашь, а?
— Приедем — отдам.
— Ништяк! Темке скажу, отоварил тебя, пушку отобрал, а ты ноги сделал. Без претензий?
— Ври чего хочешь, чисто, только не свети меня. О'кей?
— Без базаров!
Примазывался я к ивановским не просто так, между прочим. Крайне вовремя вспомнилась история, приключившаяся недавно с приятелем по тусовке Ленечкой Стошенко. Звукооператор Леня Стошенко заразился идеей попытать счастья на ниве музыкального продюсерства. Вздумалось ему создать вокальный коллектив под названием «Группа повышенного риска». Петь в будущем коллективе должны были исключительно мужики с женскими бедрами, попросту говоря — геи (а еще проще — педерасты). «Голубая» группа, по задумке Стошенко, взялась бы за исполнение старых шлягеров 60 — 70-х годов. В исполнении геев знакомые с пеленок тексты приобретали иной смысл. Взять, к примеру (не помню авторов слов и музыки, но слова въелись в мозг со времен пионерского детства), древнесоветский хит «как прекрасен этот мир». Ленечка аж заходился весь, изображая в лицах, как будут «голубые» певцы прочувствованно выводить первый куплет: «Ты проснешься на рассвете, мы с тобою вместе встретим день рождения зари. Как прекрасен этот мир, посмотри, как прекра-а-а-а-асен этот ми-и-ир...» У Стошенко имелись кандидаты в «Группу повышенного риска», устная договоренность с фондом «Антиспид» об информационной поддержке и вообще, целое громадье планов. Не хватало сущего пустячка — денег. Денно и нощно разыскивая спонсоров, Стошенко вышел на некую мужскую общность с длинными волосами. Как выяснилось позже, Леню столкнула судьба с недавно обосновавшейся в столице ивановской криминальной группировкой. Почему волосатые парни назывались ивановскими — не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131