Содержание. Главы представляли собой
альманахи историй о привидениях. Некоторые Маккей уже знал, другие были
ему внове. Среди тех, что раньше ему не попадались, была и "Гекстонская
голова". Название звучало интригующе. Остальные, кажется, в основном
являлись извлечениями из английских источников: "Монахиня-призрак из дома
священника в Борли", "Вампир из Кроглин-Грэйндж", "Призрак с Кок-лейн",
"Вопящий череп из Уордли-Холла". Но были и американские статьи: "Великая
тайна Эмхерста" занимала целую главу. Кроме того, в книгу вошли главы,
посвященные различным призрачным дамам всевозможных расцветок, обитавшим в
самых разных местах.
Пролистывая страницы, Маккей наткнулся на загнутый уголок и
написанную карандашом строчку: "Гекстонская голова".
Профессор закрыл книгу и улыбнулся. Однако неосознанная тревога
умерила его радостное настроение. Он ценил одиночество своего друга. И
одновременно тревожился о нем. Археология была областью науки, мало
терпимой к людям, уличенным в чудачествах. А Грэм Ашервуд, по мнению
Маккея, следовал в опасной близости к этому повороту. Когда они оба жили в
Мэне, Грэм был другим. Теперь же он все серьезнее и серьезнее относился ко
всякой метафизической чуши: призракам, определению потустороннего
присутствия, таинственным излучениям, психоархеологии. Что нынче на всех
нашло? Несомненно, семидесятым годам предстояло остаться в памяти эпохой
падения рационализма. Кто это сказал "ползучий прилив оккультизма"? Фрейд?
Или, кажется, Юнг? Сдались даже закаленные ученые мужи. Эллендер Смит,
Мюррей, Летбридж. Да, очевидно, у каждого было свое слабое место, своя
ахиллесова пята, своя точка разлома, в которой возникало желание верить в
невероятное. Эта опасность, кажется, и грозила теперь Ашервуду.
Тем не менее, Маккей решил, что прочтет книгу. Разумеется, не потому,
что хоть сколько-нибудь верил во все это, а потому, что (о чем Ашервуд
знал по опыту их прошлого общения) Кьяран Маккей никогда не мог устоять
перед хорошей историей о привидениях. "Ну и что в этом такого?" - спросил
он себя. В конце концов, истории о привидениях были попросту частью
фольклора, официально признанной в своей сфере дисциплины. Чудесная,
пленительная карта лабиринта, каким является темная, иррациональная
сторона человеческого сознания. Если принять меры к сохранению
объективности, ничего плохого в самом изучении причин веры человека в
привидения, знамения и сверхъестественное не было, пусть даже оно
доставляло вам удовольствие. Но стоило ступить за эту черту (весьма
сомнительного свойства), стоило поверить в предмет своих исследований - и
вы оказывались в затруднительном положении, переместившись с твердой почвы
этнографически обоснованной науки на зыбучие пески оккультизма.
Довольный своими рационалистическими выкладками, Маккей заложил
письмо в книгу, книгу сунул подмышку и вышел, заперев за собой дверь.
Когда он приехал домой, то увидел, что ветер опять перевернул
фотографию Мэгги.

3
Дом Шона Энджеле нравился. Он полностью отвечал ее представлениям о
том, каким должен быть дом. Даже летом в нем пахло древесным дымком.
Переделанный из сельского, этот дом на краю Уолтхэма (белые доски, плотно
сбитый, полное отсутствие ненужных украшений) не блистал роскошью, зато
был удобным. В нем были подвал и чердак, сбоку стоял большой деревянный
сарай, оплетенный вьюнками, перед парадным крыльцом зеленел обнесенный
штакетником небольшой пятачок палисадника, а за домом начинался запущенный
дикий сад: деревья и кусты, уходившие к лесу, за которым лежало
водохранилище. До того, как Шон, тогда еще работавший в фирме отца, купил
эту землю, она была практически брошенной, бесхозной. Заем Шон взялся
выплачивать из своего годового дохода, а основную часть ремонта делал сам,
по выходным, и полностью закончил его, когда бросил работу в фирме.
Вернувшись из Ирландии, они обнаружили, что за четыре недели их
отсутствия мало что изменилось. Миссис Салливэн поддерживала в доме
безукоризненную чистоту; вся почта была аккуратно сложена на кухонном
столе. Лишь дворик перед домом выглядел засохшим и нуждающимся во
внимании.
Энджела забрала Перышко от соседей, которые за ним присматривали, и
вместе с Шоном свой первый вечер дома провела, просматривая почту,
оплачивая неоплаченные счета и разбирая гору вещей, набранных ими в
поездке.
На следующий день она съездила в Кембридж к доктору Спэрлингу.
Два дня спустя он позвонил ей и сообщил, что появления малыша на свет
нужно ожидать приблизительно к концу апреля - началу мая.
Свадьбу наметили на утро десятого августа. Шон предложил вечером того
же дня закатить вечеринку для ближайших друзей. Энджела заказала
приглашения и села составлять список гостей. Кроме матери, она пригласила
Стиви Осорио, старинного приятеля Шона, который работал в лаборатории
биологии моря в Вудс-Хоул; Аниту Хелм, социального работника из Нью-Йорка,
подружку Энджелы по годам учебы в Отисе; Марка и Верн - соседей, которые
присматривали за Перышком, пока их не было; и Черил Вагнер, давнюю
приятельницу, ныне - редактора в одной из бостонских издательских фирм.
Еще Энджела пригласила чету, считавшуюся их с Шоном лучшими друзьями,
Фиону и Джерри Стейнбергов. Темноволосый, жилистый, энергичный Джерри
работал терапевтом в Бруклине;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89